Сын тумана

– Вы не гневаетесь на моё самоуправство, – предположил он, устраивая руку на плече жены. – Я благодарен. Адела стоит многих жертв… Всегда мечтал выступить из Сантэрии и дойти до берега моря, покоряя иноверцев. Но война вынудила бы меня брать штурмом один из интереснейших городов мира, превращая его в руины и лишая населения. – Герцог поцеловал жену в висок. – Очень красивого и преданного мне населения.

– Будет ли мне дозволено спросить, – Адела дождалась кивка королевы и повернулась к послу: – Советник Али, отец назвал наследника? Кто это?

– Мирза Агат.

– Он почти так же мало ценит оружие, как Абу, – кивнула южанка и пояснила для Изабеллы, грустно усмехнулась. – Однако же нет никого, способного лучше разобраться в делах торговли с востоком и пустынным югом за проливом. Или в торге дворцовом, дарующем уважение одним и немилость иным…

Полог шатра озарился близкой вспышкой, большое пламя загудело певуче и жадно. Изабелла жестом предложила послу подняться с колен и передать бумаги герцогу, быстро покинула шатер, потакая любопытству.

На склоне холма, на обнаженном скальном уступе, лишенном травы и почвы, суетились люди Абу, подвозили телегами песок, сыпали в наспех собранные каналы из плотной ткани, мятых щитов, обломков копий и доспехов. Оллэ сидел у самого края обрыва, задумчиво наблюдая и не вмешиваясь. Маари бегала и кричала, раздобыв себе обломок копья, длиной и формой похожий на прежнее её оружие. Аше хлопала людей по плечам, проказливо целилась острием пониже спин, торопила, раздавала указания, мешая слова всех известных ей наречий. Кортэ солидно восседал на унаследованном – наверняка без воли на то покойного – коврике Абу, расстеленном внутри прямоугольника каналов, похожих на основание стен намеченной впрок постройки.

– Туда-сюда! Мой лев сильный! – привычно сообщала миру и людям Аше в полный голос. – Сыпь! Так! Много! Хорошо! Пошли все, пошли! Теперь туда!

Последнее распоряжение исполнили особенно быстро и усердно, увели, нахлестывая без жалости, коней, впряженных в телеги. Убежали сами, пригибаясь и опасливо поглядывая на сына тумана. Тот кивнул Оллэ, и нэрриха подставил лицо родному ветру. Шквал с запада ударил с грохотом, бросил в долину пригоршню дождевых капель, пахнущих далеким морем. Оллэ тряхнул волосами, дождь пошел гуще, сплошным потоком заливая скалу и уделяя прочей долине жалкие брызги случайных капель.

Кортэ запрокинул голову, расхохотался, вытянул вверх руки, маари повторила его движение – и из недр скалы вынырнула с новой волной пушечного грохота сияющая спина огненного змея. Ткань и сами палки истлели в единый миг, щиты и доспех побагровели, теряя кожаную и деревянную отделку. Ослепительно вспыхнуло пламя, загудело уже знакомым голосом – и песок потёк полупрозрачным стеклом, играя причудливыми искрами бликов чешуи змея, скользящего по каналам точно так, как указывали руки Кортэ и Аше. Дождь превращался в пар, не долетая до шкуры змея, вся скала окуталась многоцветным, играющим переливами оттенком огня, туманом. Гул стих и внутренний свет погас, но дождь продолжал поливать горячую скалу, выстуживая её, осаждая туман.

– Теперь я вижу, насколько он отныне не сын ветра, – отметила королева. – Пожалуй, стоит сберечь про запас услугу, золотом подобного не окупить и не создать… если вдруг понадобится.

Коней снова гнали к скале и опять натягивали ткань, отгребали выгоревшую шелуху старых щитов и доспехов, ставили новые, сыпали песок, обжигаясь и торопясь. Стена теперь была заметно выше, Кортэ скрылся за ней по пояс, а палки все укрепляли и наращивали вверх, рывками, азартно, ссыпая в канал из мешковины тяжелый мокрый песок. Изабелла отметила: южанам помогают люди Черного принца, и даже сам он, бестолковейший из правителей, бегает от телеги к стене из ткани в мокрой от пота рубахе, с крупным бочонком – хвастается силой? Норовит выслужиться перед Оллэ? Или ему в радость мужицкая работа, позволяющая выказать удаль и сжечь злость, не растраченную в слишком коротком бою?

Снова люди отступили и спрятались, дождь ударил тугими струями, змей послушно заплясал по указке Кортэ и его жены.

Адела подошла, опустила на плечи плащ и, едва касаясь руки, предложила кресло, вынесенное из шатра. Королева села, намереваясь смотреть на скандально творимое чудо, пока оно не иссякнет, а результат не сделается очевиден.

Стены выросли весьма быстро, со сводами и круглым куполом крыши дело пошло медленнее: Кортэ, выбросив прожженный в нескольких местах коврик подальше, морщился от избытка жара, старательно уклонялся от потоков жидкого стекла, скалился – и не покидал невыносимой жары. Змей теперь вился у самых его рук, не только расплавляя песок в стекло, но и придавая ему форму правильного шара. Порой сын тумана гладил золотую чешую, обжигался, взрыкивал от боли – но не унимался.