Сын Тишайшего

И душновато для палаты, будто здесь проблема с вентиляцией. Даже в старой районной больничке, куда я попал с отравлением пару лет назад, воздух был лучше. Если не учитывать пердящих и пованивающих пациентов, конечно. Плохо, что я ничего не вижу. Остаётся нюхать и слушать. Однако со слухом тоже проблема. Вернее, непонятно о чём говорят голоса из моего бреда.

Дополнительно раздражает ощущение дискомфорта. Мне не нужно видеть обстановку, чтобы понимать её противоестественность. Открыть глаза даже не пытаюсь. Веки будто налились свинцом. И просто невозможно сосредоточиться, но очень хочется. Ведь вокруг хватает различных событий.

— Быр, быр, — раздаётся тихое бурчание.

А нет. Кто-то общается на странном наречии, больше похожем на церковнославянский. Правда, говор иной и уловить суть беседы не удаётся. Разговаривают мужчина и женщина. И дама явно отчитывает собеседника, а тот пытается оправдываться. Продолжая ворчать, она приблизилась ко мне и начала гигиенические манипуляции. С особой осторожностью, произнося какие-то успокаивающие слова, женщина протёрла тёплой тряпкой мои ноги. Стало немного легче, а то лодыжки разрывались от боли. Точнее, это сильная ломота, которая похуже прочих мук. Хорошо, что затуманенная голова, гасящая все порывы и чувства, помогла сдерживать стоны, рвущиеся наружу.

Вымыли меня тщательно. Затем при помощи мужика переодели и заменили бельё. Тут дядька неудачно повернул мою тушку. В правую ногу будто воткнули раскалённый прут, да и левая конечность ощущала себя не лучше. Несмотря на практически полный паралич, я умудрился издать что-то вроде хрипа. Ещё и тело свело судорогой, впрочем, быстро прекратившейся. Зато сознание снова начало проваливаться в привычную темноту. Последнее, что я услышал — испуганный возглас женщины.

* * *

Следующее пробуждение было похоже на предыдущее. Но имелось небольшое отличие. В этот раз я очнулся оттого, что моих губ коснулся металлический предмет. Надеюсь, со мной не хотят сделать что-то противоестественное? Шучу.

Тут раздался речитатив, похожий на молитву. С трудом разлепляю тяжёлые веки и будто сквозь мутное стекло наблюдаю странную картину. Рядом стоит обычный православный батюшка с бородой, но почему-то одетый в фиолетовую рясу. Да и фасон одежды сильно отличается от моих представлений о нарядах священников. Я в церковь не ходок, но видел попов, носящих рабочую униформу. Здесь больше похоже на облачение католического ксендза, который не бреет растительность на лице.

Вдруг сквозь непонятное, но неуловимо знакомое бормотание прозвучало: «Господи, помилуй». У меня аж от сердца отлегло. Я дома!

Затем пришлось напрячься, ведь клерикал повторил речовку несколько раз. На задворках подсознания выплыло, что происходящее похоже на отходную молитву. Это чего? Меня отпевают? Захотелось закричать, чтобы действо остановили. Я хочу жить! Однако поп продолжал тихой скороговоркой провожать меня в последний путь.

После церемонии в комнату зачастил народ. Вроде гости вели себя тихо, иногда перебрасывались парочкой слов и шуршали одеждой. Но для меня это был очередной стресс. Во-первых, толком не видишь людей, глазеющих на тебя будто на зверюшку в зоопарке. Во-вторых, надышали они изрядно, а ещё комнату наполнили запахи благовоний вперемежку с потом — и не определишь, чего больше. А мне и так дышать сложно. Вдруг меня зачем-то обнял высокий мальчик в длинном пиджаке и начал плакать. На душе отчего-то стало тоскливо и тяжко. И ведь это чужие эмоции. Разум сразу оцепенел от липкого страха. Вдруг кто-то вселился в моё тело? С трудом удалось успокоиться, благо чужие чувства далее молчали.

Хождение народа продолжалось. Мелькали разные лица — мужские и женские, старые и молодые. Женщин объединяли старинные наряды и головные уборы, а почти все мужчины носили бороды. Я пытался разглядеть и запомнить быстро меняющуюся публику, но безуспешно. Сосредоточиться не получалось, лишь сильнее заболела голова. Организм отреагировал на напряжение вполне естественно, отключив сознание, тратящее лишние силы.

* * *

Удивительно, но в этот раз пробуждение оказалось более приятным. А я уж и не надеялся. Даже настроение немного улучшилось. Причиной стала исчезнувшая пелена, держащая мой разум в оцепенении. Теперь я хоть могу нормально мыслить. Ещё и глаза получилось открыть. Головой двигать сложно, да и тело изрядно одеревенело. Зато можно сделать предварительные выводы.

Первоначальное ощущение неправильности окружающей обстановки полностью подтвердилось. А ещё в комнате стало ощутимо прохладнее. Перестали топить или проветривали? Впрочем, это неважно.