Сын Сумерек и Света

— Да, я чувствую это. Моя сказка закончилась... глупая сказка для глупой девчонки. Я просто наслаждалась тем, что тебя влечёт ко мне, и потеряла драгоценное время, когда могла воспользоваться этим. А теперь уже поздно...

— Ты ещё встретишь свою любовь. Свою настоящую любовь.

— А ты и есть моя настоящая любовь... моя единственная. Я хочу тебя, только тебя, никто другой мне не нужен.

— Это детский романтизм, Бронвен, — попытался вразумить я её.

— Отнюдь! — живо возразила она. — Я уже взрослая. По моим подсчётам, мне скоро исполнится двадцать четыре года.

— Правда? — удивлённо спросил я. — Ты умудрилась прожить восемь лет за пять месяцев?

— Ага. Я подолгу живу в мирах, где время течёт очень быстро. На один мой день в Авалоне приходится в среднем двадцать дней в путешествиях. Но знаю меру и не допускаю таких промахов, как Колин, который однажды за ночь скоротал больше года, а наутро не мог вспомнить, как зовут его камердинера.

— А ты, как вижу, очень осторожна, — сказал я. — Даже наш проницательный Морган, во всяком случае месяц назад, ничего не подозревал. Он лишь как-то вскользь заметил, что за последнее время ты здорово повзрослела.

— Я действительно повзрослела. Я много повидала, о многом узнала, прочла множество интересных книг, общалась со многими интересными людьми, а многие мужчины предлагали мне руку и сердце — ведь всюду, кроме Логриса, я бываю в своём новом облике. — Тут она усмехнулась, а на её ресницах заблестели слёзы. — Но я отвергала все предложения — и пожениться, и просто переспать, — потому что есть на свете человек, для которого я берегу свою невинность.

— Бро...

— Помолчи, пожалуйста. Ты просто не понимаешь меня... пока не понимаешь. Ну ничего, я подожду. Времени у меня вдоволь, я терпелива и буду ждать. Когда-нибудь ты ответишь на мою любовь — если не из любви, так из понимания и сочувствия.

— Жалость унизительна, Бронвен, — мягко сказал я.

— Я говорю не о жалости, а о понимании. О том самом понимании, которое вскоре придёт к тебе. Тогда ты поймёшь мои чувства и посочувствуешь мне. Не пожалеешь — а именно посочувствуешь.

С этими словами она поднялась на ноги и зашагала прочь от меня вверх по склону холма.

— Бронвен! — окликнул я.

Она остановилась и повернула ко мне голову:

— Да?

— Что с Эмрисом и Эриксоном?

Несколько секунд она помолчала, затем ответила:

— Эмрис мой брат, и я забочусь о нём. А что касается Брана Эриксона, то для него уже начался ад при жизни. Я как раз собираюсь посмотреть на его мучения. Хочешь со мной?

Я молча покачал головой.

— А зря, — сказала Бронвен. — Я придумала для него одну очень оригинальную пытку. Поселила его в мире, где каждый день похож на вчерашний, где нет никаких перемен, где все птицы поют одну и ту же унылую трель, где небо всё время хмурое, а солнце никогда не выглядывает из-за туч. Эриксон не испытывает ни голода, ни жажды — еды и питья у него вдоволь. Но нет людей, с которыми он мог бы пообщаться, и нет мальчиков для его гнусных забав. К нему прихожу только я — примерно раз в год по его собственному времени. В том мире время течёт гораздо быстрее, чем у нас, Эриксон постепенно стареет, а я каждый раз предстаю перед ним всё такая же молодая.

Бронвен повернулась и продолжила свой путь к вершине холма.

«М-да, — подумал я, глядя ей вслед. — В изобретательности ей не откажешь. В её-то возрасте додуматься до такой изощрённой мести...»

Я разлёгся на траве и блаженно расслабился, но сон никак не приходил ко мне. Я думал о Бронвен, к которой перестал испытывать влечение, но осознание этого факта не принесло мне желанного облегчения. Её слова о том, что вскоре я пойму её, не давали мне покоя. Что меня ещё ждёт? Бронвен слов на ветер не бросает...

Я думал о Колине, который уступил мне корону и ушёл в неизвестность, быть может, затаив на меня зло...

Я думал о Моргане и Дейдре, чьими стараниями стал королём...

Я думал о Дане, которая нравилась мне и которая, наверняка, была в обиде на меня. Ведь это по моей вине она не станет королевой...

Я думал о предстоящей мне миссии основателя нового Дома, и думал о том, как его назвать — Домом Источника, Домом Авалона или же, без лишней скромности, Домом Артура. Перебирая в уме варианты названия, я наконец заснул...

Глава 3

Меня разбудил вызов через Самоцвет.

«Кто?» — спросил я спросонья, не раскрывая глаз.

«Бренда. Ты в норме, Артур?»

«Да, уже выспался».

«Ага, понятно. Ты так крепко спал, что мне с трудом удалось дозваться до тебя».

«Я в Безвременье, — лениво ответил я. — Поэтому ты не могла...»

Тут ко мне пришло понимание ситуации, я окончательно проснулся и распахнул глаза. Я не увидел над собой зелёного неба Безвременья; я вообще ничего не увидел, кроме темноты. Обострив своё зрение, я обнаружил, что лежу на застланной постели в спальне Дейдры, а ставни на окнах закрыты. Дневной свет сквозь щели не пробивался, значит, и снаружи было темно. Поздний вечер или ночь...

— Проклятье! — выругался я вслух.

«Что-то стряслось?» — обеспокоено спросила Бренда.