Сын Сумерек и Света

— А это... — Бренда запнулась и просто указала на другую Дейдру, лежавшую на диване.

— Это моё прежнее тело. Мне пришлось расстаться с ним в Источнике.

— О Митра! — воскликнул я, поражённый ужасной догадкой. — Ты стала бесплотной?! Как Диана...

— Нет.

Дейдра подошла ко мне и протянула руку. Я робко прикоснулся к ней — на ощупь она была тёплой и мягкой, совсем человеческой. Я мог бы поклясться, что это рука Дейдры; ведь сколько раз я целовал её, я помнил каждую её линию, каждый изгиб, и эту родинку на запястье, и этот аромат её кожи...

— Источник в точности скопировал моё прежнее тело, — объяснила Дейдра. — Внешне я как две капли воды похожа... на себя. Но теперь я плоть от плоти Источника — как и надлежит быть настоящей Хозяйке.

— Но ты... э-э... твоё новое тело... оно человеческое?

— Думаю, да. Я чувствую себя человеком, я чувствую себя женщиной. Единственное, чего я не могу, это иметь детей.

— О! — произнесла Дана, сочувственно глядя на неё. — Мне так жаль, сестричка.

Дейдра ободряюще улыбнулась ей:

— Не жалей меня, дорогуша. У меня есть ребёнок — Источник. Ему я должна отдать всю свою материнскую любовь, всю заботу, всю ласку. Именно по этой причине Диана не смогла обрести плоть от Источника, не смогла посвятить ему себя целиком, без остатка.

— Из-за Пенелопы? — спросила Бронвен.

Дейдра утвердительно кивнула:

— По-человечески это можно выразить так: Источник слишком ревнив и эгоистичен, он не желает быть одним из детей, он хочет быть единственным.

— Наконец-то он добился своего, — сказал Колин. — Его можно поздравить. Он нашёл себе замечательную мать.

Они обменялись понимающими взглядами.

— Спасибо, брат. Ты всегда думал обо мне лучше, чем я того заслуживала.

— И всё-таки ты жестокая, тётя, — отозвалась моя дочь. — Зачем так пугать нас? Ты могла бы оставить своё прежнее тело в Источнике.

Дейдра вздохнула, подошла к дивану и присела... возле себя.

— Это было выше моих сил, — сказала она. — Мне столько твердили, что я само совершенство, все так восхищались моей красотой... Знаете, в глубине души я до сих пор убеждена, что на свете нет никого прекраснее меня. Глупо, конечно... — Дейдра поднялась, взяла с ближайшего кресла плед и накрыла им своё прежнее тело по грудь. Затем повернулась к нам. — Думаю, мне пора. Нельзя надолго оставлять Источник без присмотра. Приходите в Безвременье, я буду рада любому из вас. Приводите тех, кто, по вашему мнению, достоин Силы; но последнее слово я оставляю за собой.

— А как насчёт обряда с камнями? — живо спросил Морган.

— Контакт желателен, он облегчает прохождение Пути Посвящения. Я буду настаивать на его присутствии, но без прежних ограничений. Вы, лорд Фергюсон, можете быть Отворяющим Монгфинд.

— Большое спасибо, миледи. — Морган прямо-таки расплылся в довольной улыбке, а я подумал: бедная Бренда. Хотя сестру, похоже, это нисколько не огорчило.

— Дейдра, — спросил я. — Ты не знаешь...

— Знаю.

— Так почему Диана не сказала, что ты должна стать Хозяйкой?

Дейдра несколько секунд пристально смотрела на меня, прежде чем ответить.

— Видишь ли, Артур, каждой форме сущего свойственно стремление к самосохранению. Амеба хочет быть амебой, человек — человеком, а суть — сутью. Ты разговаривал с матрицей личности Дианы, с её сутью, а сути способны прорицать будущее — вернее, его возможные варианты. Очевидно, ни один из вариантов будущего не устраивал суть Дианы.

— Я не совсем понимаю тебя.

— Скоро поймёшь. Очень скоро... Ну ладно, друзья. До встречи.

Сказав это, Дейдра ушла в Безвременье.

Другая Дейдра, моя дочь, дёрнула меня за рукав.

— Па, что будем делать с тётей... с её прежним телом?

Я вздохнул:

— Понятия не имею, доченька.

— Артур! — позвала меня Бренда. — Ты только посмотри.

— Что там? — Я быстро подошёл к дивану. — Что происходит?

— Что-то странное. Очень странное. — Бренда держала Дейдру за руку и в растерянности глядела на меня. — Пульс участился, стал сильнее... Она оживает!

На прежде бледных, безжизненных щеках Дейдры начал проступать румянец. Укрытая пледом грудь мерно вздымалась в такт дыханию.

— Она передумала, — прокомментировал Колин. — Она возвращается.

Веки Дейдры вздрогнули и медленно поднялись. Некоторое время она блуждала затуманенным взором по потолку гостиной, затем её взгляд прояснился, приобрёл осмысленное выражение... Но это не был взгляд Дейдры! В глубине её изумрудных глаз мне почудились другие глаза — голубые, такие знакомые и родные...

МИТРА! ЗЕВС! ИИСУС!..

— Артур, милый... Я нашла тебя...

Мне отчаянно захотелось ущипнуть себя за руку. И я ущипнул. И почувствовал боль. Но это ещё не значило, что я в здравом уме. Боль остаётся болью даже в бреду.

— Диана... ты?..

Она слабо улыбнулась:

— Кто же ещё... Разве ты не узнал?

Я закашлялся:

— Что ты, родная... Конечно, узнал.

Диана (о боги, моя Диана!) попыталась встать, но тело плохо слушалось её.

— Лежи, — сказала ей Бренда дрожащим от волнения голосом. Вид у сестры был потрясённый. — Ты очень слаба. Тебе нужен отдых.

Диана внимательно посмотрела на неё.

— Ты мне кого-то напоминаешь. Ты... малышка Бренда?