Сын Солнца

Долина Царей, которую мудрецы называют «большая прерия», рай, где возрождается сияющая душа фараонов, покоилась в каменной тишине. От причала западного берега Фив до этого светлого места, вход в которое охранялся днем и ночью, Фараон с сыном избрали извилистый путь между высокими скалами. Над долиной возвышалась Вершина с пирамидальной верхушкой, которая была приютом богини молчания.

Рамзес был в напряжении. Зачем отец везет его в это таинственное место, куда разрешалось проникать лишь царствовавшему фараону и рабочим, строящим обитель вечности? Из-за огромных сокровищ, собранных в захоронениях, лучники, охраняющие Долину, имели приказ стрелять в любого незнакомого человека. Малейшая попытка кражи рассматривалась как преступление, ставившее под угрозу жизнь всей страны, и каралась смертной казнью. Рассказывали еще и о присутствии духов, вооруженных ножами и отсекавших головы неосторожным смельчакам, неспособным ответить на их вопросы.

Конечно, присутствие Сети успокаивало, но Рамзес предпочел бы десять сражений против нубийцев, чем одно это путешествие в устрашающий мир. Его сила и храбрость ничем не могли ему здесь помочь. Он чувствовал себя без средств к обороне, легкой добычей неизвестных сил.

Ни травинки, ни птицы, ни жучка… Казалось, камень вытеснил здесь все формы жизни, он один мог быть постоянным свидетельством победы над смертью.

Чем дальше ехала колесница, управляемая Сети, тем больше сдвигались угрожающие стены. Делалось удушающе жарко, и ощущение, что покидаешь мир людей, сжимало горло.

Открылся узкий проход, что-то вроде ворот, прорубленных в скале. По обе стороны стояли вооруженные воины. Повозка остановилась. Сети и Рамзес спустились на землю. Охранники склонились в почтительном поклоне. Они знали правителя, регулярно проверяющего, как продвигаются работы в собственной усыпальнице. Он сам диктовал скульпторам иероглифические тексты, которые хотел бы видеть на стенах своей последней обители.

Рамзес прошел через ворота, и у него остановилось дыхание. «Большая прерия» была раскаленным горнилом, где до бесконечности простирались багряные скалы, а над ними возвышалось лазурное небо. Вершина требовала полной тишины, обеспечивающей душам фараонов мир и покой. Страх уступил место ослеплению. Поглощенный светом Долины, Сын Фараона почувствовал себя одновременно подавленным и вознесенным. Ничтожный перед лицом тайны и величия места, он, тем не менее, ощущал, что потустороннее созидает, а не разрушает.

Сети подвел сына к каменному порталу. Толкнув дверь из позолоченного кедрового дерева, он вступил в небольшой коридор, ведущий к маленькому помещению. В центре его возвышался саркофаг. Фараон зажег факелы, которые давали яркий свет без чада. Великолепие и совершенство настенных росписей ослепило Рамзеса. Здесь были золотой, красный, синий, черный… Сын Фараона задержался у изображения огромного змея Апопа — чудовища тьмы, проглотившего свет. Змея поражал белой палицей Создатель, который был изображен в виде человека. Он восхищенно рассматривал Барку Солнца, которой управляла богиня Сиа, единственная, кто способна различить путь в краях тьмы.

Рамзес пришел в восторг от изображения Фараона, которого притягивали Гор с головой сокола и Анубис с головой шакала. Богиня порядка Маат встречала праведных в раю. Фараон был изображен молодым и прекрасным, в традиционном головном уборе, в широком золотом ожерелье и позолоченной юбке. Подняв глаза к Вечности, с просветленным лицом, повелитель представал перед Осирисом и Нефертуром — богом с цветком лотоса на голове, воплощающим воскрешение. Сотни других деталей привлекли внимание юноши, в частности, загадочный текст, говорящий о вратах в иной мир. Но Сети не дал ему удовлетворить любопытство и приказал, чтобы он пал ниц перед саркофагом.

— Фараон, который покоится здесь, был основателем нашей династии и носил то же имя, что и ты. Его указал в качестве своего наследника Горемхеб, тогда, как Рамзес, бывший визирь, уже ушел в отставку, всю жизнь протрудившись на благо страны. Старик оставил свое спокойное существование и посвятил все силы управлению Египтом. Утомленный долгой службой, он не царил и двух лет, но оправдал слова, произнесенные при его короновании: «Тот, кто утверждает Маат в обеих Землях, рожден божественным Светом. Прочно могущество божественного Света, избранника создающего начала». Таков был этот мудрый и смиренный человек, наш предок, тот, кого мы должны почитать, чтобы он открыл нам глаза. Отправляй ему культ, почитай его имя, его память, ибо предки шли впереди, а мы должны ступать по их следам.

Сын Фараона ощутил незримое присутствие Основателя династии. Из саркофага, который в иероглифах именовался «податель жизни», исходила ощутимая энергия, подобная мягкому свету солнца.

— Поднимись, Рамзес, твое первое путешествие завершено.