Сын Солнца

Оба смотревших друг на друга человека сначала застыли в полном изумлении, а потом машинально отступили назад. Принц уперся спиной о колонну, а незнакомец споткнулся о монолит и с размаху сел на него, продолжая как загипнотизированный смотреть на Акхана. По его лицу пробежала гамма чувств — растерянность, ужас и, наконец, полная паника. Губы зашептали что-то невнятное, а пальцы сами собой схватились за тяжелый гиперборейский меч, болтавшийся на боку. Но вместо того чтоб напасть на Акхана, незнакомец вытянул оружие и, слабо вскрикнув, швырнул его в противника, как ребенок бросает игрушкой в напугавший силуэт на стене. Меч загрохотал по камням, а паломник опрометью, не разбирая дороги, бросился бежать из кромлеха, причем совершенно в другую сторону от лошади и поклажи.

Акхан зачарованно смотрел ему вслед. Незнакомец несколько раз споткнулся, ткнулся в обломки колонны, упал, но так и не обернулся. Через минуту его рослая фигура скрылась за гребнем холма.

Принц стоял как громом пораженный, не в силах оторвать взгляда от растаявшего в тумане призрака. Несмотря на холод, волосы на его лбу взмокли, а по спине ручьем побежал пот. Дело в том, что акалель только что столкнулся в кромлехе с самим собой.

Да, именно. Первый паломник, столь глубоко погрузившийся в молитвы у монолита, не мог быть никем иным, кроме него самого. Только… совершенно белым! То же лицо, руки, волосы, но словно покрытые инеем.

«Плохо дело, — подумал Акхан, зачерпнув рукой пригоршню снега и с силой растирая им лоб. — Встреча с собственным призраком предвещает смерть». Тот факт, что незнакомец был одет как житель далекого северного Ареаса: в тяжелый меховой плащ, высокие теплые сапоги — и вооружен иначе, чем принято у атлан, принц расценил самым худшим для себя образом. «Нельзя скрыть иглу, на которую ты сел, — сказал он. — Я видел свою внутреннюю сущность, которую так старательно пытаюсь утаить от всех. С каждым днем она становится все заметнее. Страшно, что перед самой смертью это чужое полностью поглотит меня». Ему показалась нестерпимой сама мысль, что крылатая Атлат и змееногий Дагонис отвергнут его и заставят влачиться в темный дом теней Ареаса, где он для всех чужой.

Акалель наклонился и подобрал брошенный призраком меч. Хорошее, дорогое оружие — может быть, чересчур широкое и тяжелое в лезвии? Нет, он этого не сказал бы… Глаза Акхана расширились от удивления, а губы сжались. Ему показалось, что он уже где-то видел этот клинок. Но где? На память пришло короткое беспорядочное видение, посетившее его после церемонии «возложения змея», когда у акалеля случился солнечный удар. Тогда сияющий меч ушел от него в землю. Теперь появился, словно из недр горы! Может ли принц из дома Тиа-мин взять его? Будь он простой игрушкой, трофеем… но что-то мешало Акхану взглянуть на клинок с этой точки зрения. Перед ним лежало нечто большее. Нечто, принадлежащее ему. Но совершенно невозможное для него!

Принц не заметил, как в глубокой задумчивости перебрался на камень и сел, положив меч на колени. Если представшее его глазам видение и было ответом, то он получил его совсем не на те вопросы, которые задавал духам. Или… Акхан прищурился. Неужели его хотят убить из-за примеси гиперборейской крови? Но почему сейчас? Почему не двадцать пять лет назад, когда он был еще ребенком и не успел принести ни вреда, ни пользы? А именно теперь, когда акалель много лет не выпускает оружие из рук, мечась от одной заморской колонии к другой? Подобное предположение было абсурдно, и все же оно застряло в голове Акхана.

3

Между тем над плато сгущались сумерки. В кромлехе, где и до этого было, мягко говоря, холодновато, наступил прямо-таки подвальный холод. «Склеп, а не святилище», — поеживаясь, подумал акалель и растер себе ладонями предплечья. Он задрал голову; на быстро темнеющем небосводе зажигались первые звезды. Прямо над Туудумом развернуло свои крылья громадное созвездие Дракона. Его мерцающие огни казались низкими и горели ярче других.

Акхан хмыкнул. Провожая его сюда, Шкик беспокоилась о каких-то страшных неведомых опасностях, но пока акалелю угрожала только одна беда: до костей продрогнуть, подхватить простуду и на следующий же день загнуться на вершине, поскольку спускаться вниз в лихорадке будет затруднительно. В это время командующий вдруг почувствовал слабую вибрацию камня, на котором он сидел.

Это ощущение было неприятным — постоянное подрагивание монолита нервировало и не давало сосредоточиться. Принц слез с камня и приложил ладонь к земле. Она тоже тряслась — едва заметно, но с каждой секундой все явственнее, так что мелкие осколки базальта, во множестве разбросанные вокруг, тоже начали подскакивать и с легким дребезжанием ударяться друг о друга. Постепенно дрожь передалась каменным колоннам, и это была уже не шутка! Вертикально стоящие каменные блоки гудели от нараставшей вибрации. Акхан видел немало землетрясений, но в подобную передрягу попал впервые.