Сын Слэппи

— Ты только что подал мне идею, — сказал я, пересек двор и поднял большой, круглый таз обеими руками.

— Хочешь выкупать мою псину? — осведомился Штык.

— Заткнись, — сказал я. — Слушай сюда. Это гениально.

— Ах, какой же он скромняга, — произнес Майлз. Он наклонился и помог Штыку встать.

— Мы используем этот таз, — сказал я. — Зальем в него тесто.

— Гений! — вскричал Штык. И хлопнул меня по спине.

— Дайте мне закончить, — попросил я. — Нальем в таз шоколадное тесто. И испечем самый огромный шоколадный кекс в мире. Ну что, гений?

Они посмотрели на таз. Было видно, что они всерьез задумались.

— Дофига глазури понадобится, — произнес Майлз.

Штык кивнул.

— Сколько теста нам нужно? — Он забрал у меня таз и принялся изучать его. — Тут сказано, что он вмещает десять галлонов.

— То есть нам нужно десять галлонов теста? — уточнил Майлз.

— Наверное, — сказал я. — Разве не потрясающе?

— С таким кексом мы попадем в Книгу Рекордов Гиннеса, — сказал Штык. — Я эту книгу читал. Там есть самая большая в мире пицца и мужик с самой длинной бородой. Всякие такие штучки. Мы можем попасть туда с величайшим кексом в истории.

— Давай спросим твою маму, нет ли у нее подходящего рецепта, — сказал я. — Может, она подскажет нам, сколько теста надо залить в таз.

Мы протопали в дом и обнаружили миссис Хаггерти в гостиной с книгой. Она очень высокая и красивая, а ее светлые волосы уложены в высокую прическу. Штык на нее ни капельки не похож. Она всегда говорит, что нашла его в капусте.

Миссис Хаггерти, конечно, не стэнд-ап комик, как моя мама, но тоже за словом в карман не лезет.

— Привет, ребята, — сказала она. — Вы двое останетесь на ужин? Папа Штыка принес домой пару пицц.

— Не получится, — сказал я. — Я обещал маме пойти домой. Но… мы хотели вас кое о чем спросить.

Она закрыла книгу.

— А именно?

— Мы хотим использовать таз Волчка для того, чтобы испечь самый большой в мире кекс, — сказал Штык. — Ну, знаешь, для ярмарки в ЦМ.

— Это важнейшее состязание, — добавил Майлз. — Все школы соревнуются.

— Но величайший в мире кекс точно всех обставит, — закончил Штык.

— Точно, — согласилась его мама. — И чем я вам могу помочь?

— Нам нужно знать, сколько теста налить в таз, — сказал Штык.

Миссис Хаггерти растерянно моргнула. И вдруг как захохочет!

Мы молча стояли и смотрели на нее. Ждали, когда она отсмеется.

— Извините, — проговорила она наконец. — Извините, конечно, но это смешно. Есть один момент, которого вы, мальчики, не учли.

— Что? — досадливо спросил Штык.

— Ну нальете вы теста в таз, а запекать как будете? Он ведь ни в одну духовку не влезет.

У меня отвисла челюсть. Штык закрыл глаза. Майлз застонал. И треснул себя по лбу.

— Дураки мы, дураки!

— Это казалось хорошей идеей, — стал оправдываться я.

— Это была дурацкая идея, — сказал Майлз.

— Дурацкие идеи бывают полезны, — заметила миссис Хаггерти. — Дурацкие идеи могут подстегнуть воображение и навести на дельные.

— Мое воображение не подстегнулось, — заявил Штык. — Я только вообразил себе этот гигантский кекс.

Я взглянул на часы на книжной полке. Я опаздывал к воскресному ужину.

— Давайте еще подумаем, — сказал я. — Уверен, мы сумеем придумать гораздо больше дурацких идей.

Я хотел пошутить, но никто не засмеялся. Я распрощался и трусцой пробежал два квартала к своему дому.

Беды мои начались уже после ужина.

Поднимаясь по лестнице в свою комнату, я все еще размышлял о гигантском кексе. Должен же быть какой-то способ испечь эти десять галлонов теста…

Я вошел в свою комнату, включил свет. Первым, что я увидел, был болванчик Слэппи, сидевший на моей постели, привалившись спиной к стене.

Странно, подумал я. Разве я не оставил его на полу?

А, наверное, Рэйчел с ним играла.

Я сел на кровать и потянулся к нему.

И к моему великому ужасу, он потянулся ко МНЕ!

Его руки взметнулись. Я охнул, когда деревянные пальцы схватили меня за горло.

16

— Ты… ты… — выдавил я. — Ты действительно ЖИВОЙ!

Деревянные пальцы сильнее сжались на моем горле. Я задыхался. Сердце колотилось так сильно, что ломило в груди.

Этого не может быть.

Я пытался вырваться. Но не мог. Боль пронзила меня с ног до головы.

Болванчик опустил свою большую голову мне навстречу. Его рот защелкал, открываясь и закрываясь:

— Будь добр, поблагодари Рэйчел за то, что вернула меня к жизни.

Голос его был высокий и пронзительный. Я подумал о меле, скребущем по классной доске.

Его стеклянные глаза лезли из орбит.

— Эх, теперь пошла потеха! — гаркнул он мне прямо в ухо.

— П-пусти, — пролепетал я. Твердые деревянные пальцы вцеплялись мне в глотку, крепко сдавливая.

Откинув голову назад, он хохотнул, мерзким, пугающим смешком.

— А вот и не пущу! Поди заставь!

— Но… но… — сипел я. — Ты же копия… Ты не настоящий Слэппи…

Он снова хохотнул.

— Кто поверит в эту брехню? Только старый пень навроде твоего деда!

Я схватил его за запястья и пытался оторвать от себя его руки. В то время как мы боролись, страшная слова правды звучали у меня в голове. Это был настоящий Слэппи, со всем его злом. А моя сестрица прокричала слова, вернувшие его к жизни.