Сын Сарбая

Хозяин твоего прапрадеда видел, как отбивается от наседающих врагов молодой джигит, но не послал ему помощи. Преследователи накинули на шею Байменко волосяную петлю и приволокли раба к его хозяину. Бай сказал: «Знать ничего не знаю, он сам во всем виноват. Если бы я хотел увести ваших коней, то послал бы целое полчище. Этот бесноватый не для меня, для себя отправился на грабеж. Если вы его прирежете, он получит заслуженное наказание, но только и труп его заберите с собой — ни живой, ни мертвый он мне не нужен». Так сказал он, думая, что Байменко станет молить его о прощении. Но тот, избитый и окровавленный, приподнялся на колени и плюнул в лицо своему баю. И тогда бай стал топтать его ногами и глумиться над ним, но не дождался он от нашего предка ни стона, ни крика…

— Байменко умер от побоев?! — в ужасе закричал мальчик из-за спины своего отца.

Сарбай рассмеялся:

— Если б в тот раз умер наш предок, как могли бы появиться на свет мы, его потомки? Ты думаешь, что говоришь, а, Дардаке? Если бы так легко умирали рабы, трудно бы пришлось богачам жить на свете. Бай не раба своего хотел убить, а гордость в нем, дух неповиновения.

— Неужели Байменко смирился?

— Мой отец рассказал мне, а ему его отец рассказал, что, увидев, как стоек и силен Байменко, посланцы чужого бая взвалили его полумертвое тело на коня и увезли к своему хозяину. И стал Байменко рабом другого. И тот другой вылечил его и сделал своим джигитом, своим байдын батыром. Но и этот новый хозяин нашего предка не был добрее прежнего. Год за годом обманывал он его, обещая дать калым для покупки невесты. И, поняв наконец, что его бессовестно обманывают, Байменко оседлал лучшего скакуна и, прихватив запасного, убежал из Кок-Джангака за тысячу верст, сюда, в Джумгáл. Благословенный прадед мой женился здесь на вдове, и она родила ему сына по имени Сансá.

Уже солнце поднялось над головой, и цветы распрямились на лугах, и горячий ветер стал обнимать босые ноги Дардаке, а бык все шел и шел, и отец все говорил и говорил. Он рассказал, как Байменко погиб в бою и в том же бою сын его Санса потерял правый глаз.

— Санса был моим дедом. Он ездил на рыжей корове, так как не было у него коня. Он трудился всю жизнь, пас овец и, окривев на один глаз, был, наверно, счастливее своего отца, так как хоть и был он беднейшим из бедных, но увечье его мешало ему участвовать в боях и набегах. Он был смирным и незлобивым человеком. Но слушай, мальчик, что с ним сделали. Во время праздничных игр, когда вышли на шуточный бой люди двух манапов — волостных правителей Тойбéка и Джансакé, — сын Джансаке, Тайтели, желая напугать противника, выстрелил в воздух. Манап Тойбек озлился на него и приказал своим людям застрелить лошадь Тайтели. Но тот, кто стрелял в лошадь, попал в седока и ранил его — ранил сына могущественного манапа, волостного правителя. Чтобы не платить, не откупаться за ранение сына своего врага, манап Тойбек решил схитрить. Он созвал своих советчиков и сказал: «Найдите среди моих людей кого не жалко, подстрелите его, и мы тогда скажем, что это люди Джансаке его убили. Так мы сквитаемся, и уездный правитель не потребует с нас выкупа». Выбор пал на моего несчастного деда. По зову манапа мой дед Санса сел верхом на свою рыжую корову и поехал к повелителю. И когда он ехал, его подстрелили из-за угла. Так сын Сансы, Бекбо, твой дед и мой отец, в шестнадцать лет стал сиротой.

Тропа, что вилась по склону горы, подымалась все круче. Бык, пыхтя и отдуваясь, переступал с ноги на ногу. Дардаке сползал по спине его к хвосту и, чтобы не упасть, должен был обхватить плечи отца. Отец подумал, что мальчик жалеет его, ласкается к нему. Но Дардаке, прилежно слушая отца, смотрел в то же время кругом на деревья и травы, на летающих и перекликающихся птиц, на веселые облака, что стаями проносились у них над головой. Кругом все было полно жизни и радости. У него кончился учебный год, и сейчас ему хотелось бегать и резвиться, прыгать, скакать, лазать по горам, выслеживать зверьков. Грустный и монотонный голос отца вызывал в нем протест. Он хотел гордиться своими предками, восторгаться ими.

— Папа, — сказал он требовательным голосом, — ты забыл про революцию и про большевиков. Почему ты не вспоминаешь, как твой отец, а мой дедушка Бекбо дрался против белых, которые хотели вернуть царю власть. Расскажи об этом, папа!