Сын рыбака

Козлиная бородка вздрогнула, пальцы заскребли подбородок. «Друг рыбаков» отпил воды из стакана и стал рассказывать, как обстоит дело с арендой рыболовных участков. За них государство ежегодно получает крупные суммы, а какую пользу оно видит от мелюзги, которая ни гроша не платит, а только истребляет рыбу? И чего, собственно, волноваться из-за этого рыбакам? Озеро арендует не он один. Хотя арендный договор составляется и на его имя, настоящим хозяином будет кооператив. Разница лишь в том, что теперь уже нельзя будет ловить рыбу когда и где вздумается, — придется подниматься с сетями километра на два выше, до самого озера.

Осис ткнул в бок старого Кляву.

— А ведь это вовсе не так плохо. По крайней мере всякая мелкота не будет путаться под ногами.

— Да, мы, кооператоры, только выгадаем от этого.

— А разве одним вам только хочется есть? — спросил, обернувшись к ним, Оскар.

— Ты вечно рассуждаешь как мальчишка! — буркнул Осис. — Ведь ты-то ничего от этого не теряешь: как рыбачил, так и будешь рыбачить. Слыхал, что господин Питерис сказал?

— И еще вот что, — снова начал Питерис, когда все притихли. — На мой взгляд — а я полагаю, что и вы так думаете — в дальнейшем нам не стоит больше принимать в кооператив новых пайщиков. Кто хотел, тот давно вступил, а остальные могут по-прежнему промышлять на свой страх и риск. Теперь придется несколько изменить устав…

— Вот это я понимаю! — возмущенно перебил его Оскар. — Что же это за кооператив, раз в него не может вступить любой рыбак? Зачем тогда мы его основали? Мы думаем о благополучии всех рыбаков, мы вовсе не для того объединялись, чтобы брать за горло своих же товарищей-одиночек.

— Силой никто вас не держит! — огрызнулся Питерис. — Если не нравится, — сделайте одолжение, получайте обратно пай — и скатертью дорога.

Он презрительно пожал плечами.

В надежде на поддержку Оскар несколько раз оглянулся на рыбаков, но старики были на стороне Питериса.

«Ненасытные, — думал Оскар, — все только для себя, а до остальных им и дела нет».

Снова он почувствовал себя таким же одиноким, как и в первые годы самостоятельной жизни, когда ему пришлось пробивать дорогу этому самому кооперативу. Захоти он уйти — и никто не позовет его обратно. Светлый, бодрый энтузиазм был вытеснен скаредным торгашеским духом; теперь здесь господствовал закон хищников — голый чистоган.

Питерис перешел к самой главной новости: наконец он добился решения построить в Чешуях рыбачью гавань. Со следующей весны начнут строить мол и производить землечерпальные работы по углублению фарватера.

— Что вы на это скажете? Свой порт, своя надежная гавань!

Лавочник Бангер, вытянув шею, наблюдал за собравшимися: «Теперь видите, каков мой Питерис?!»

«Друг рыбаков» праздновал победу.

…Несколькими днями позже стало известно, что полицейские и айзсарги арестовали учителя Акментыня, — его обвинили в принадлежности к антигосударственной организации, ставящей своей целью ниспровержение существующего строя.

Теперь у Оскара на взморье не было больше ни одного человека, к кому он мог обратиться за советом.

5

В этом году выдалась бесснежная зима. Весь январь и февраль крестьяне еще ездили на телегах по голой промерзшей земле. Только в начале марта с моря подул ветер, пошел снег, закружили метели по ледяным равнинам замерзшего залива, завалили глубокими сугробами ложбины между дюнами. После долгих и устойчивых морозов наступила внезапная и бурная оттепель. Быстро стаял под весенним солнцем снег, местами уже открывались полосы чистой воды в полыньях; береговик угонял льдины в открытое море.

Когда прибрежные воды вплоть до третьей банки освободились от льда, в Чешуях появился новый человек. Это был молодой инженер Карл Сартапутн — будущий руководитель строительства рыбачьей гавани. Он хотел познакомиться с берегом, разузнать о наличии строительных материалов и свободной рабочей силе. Приехал он всего на несколько дней и остановился у Бангера. Лет тридцати на вид, стройный, с несколько худощавым лицом, он был одет в брюки гольф, удобное спортивное пальто и носил светлую кепку. Чешуяне удивлялись, что такому молодому человеку доверили настолько значительное и сложное дело, как постройка мола.

— Прислали бы лучше пожилого, у которого за горбом больше опыта, — говорили между собой старики-хозяева. — Этот как бы не напортил…

Но они напрасно беспокоились. Сартапутн дело знал отлично, хотя инженером стал совсем недавно и постройка гавани в Чешуях была его первой самостоятельной работой.

В первый вечер, когда Сартапутн, вернувшись с берега, приводил в порядок расчеты и просматривал свежие газеты, Анита зашла к матери. Они сидели в кухне, разговаривая о разных хозяйственных делах. Анита недавно взялась вышивать национальным узором стенной ковер и теперь показала матери начатое рукоделие.

— Жаль, что придется на время бросить, не хватило зеленой шерсти.

— Отец послезавтра повезет в Ригу господина инженера, можно будет сказать, чтобы купил, — ответила мать. — Ты только запиши на бумажке, какой номер тебе нужен.

— Какого инженера? — удивилась Анита.