Сын рыбака

Но Эдзит долго не возвращался: наверно, встретился со сверстниками и заигрался с ними. Вдруг Анита увидела в окно Екаба Аболтыня, который почти бегом спешил от берега к поселку. Лицо у него было озабоченное и взволнованное. Аните захотелось выйти к нему навстречу, спросить, что случилось, но, пока она раздумывала, Екаб был уже далеко. Вскоре после этого к пляжу проехали Бангер с Эдгаром, погоняя во всю мочь лошадь. Обратно они ехали немного тише. Какой-то человек лежал в телеге, но вокруг теснилось столько любопытных, что Анита не могла разглядеть его. Прошел еще мучительный час. Теперь наступил уже день, поселок ожил, и около лавки столпились люди. Анита заперла дом и пошла к матери. Кучка людей что-то оживленно обсуждала у ворот Осисов, но при ее приближении все умолкли. Она пожелала им по возможности ровным голосом доброго утра и медленно прошла мимо. Но как она ни замедляла шаги и ни прислушивалась, люди смущенно переглядывались и не произносили ни слова. Только отойдя дальше, она услышала шепот за спиной и почувствовала на себе любопытные взгляды, которыми ее провожали издали. То же повторилось и возле лавки. Снова замолкли самые бойкие языки, снова люди переглянулись между собой и сдержанно ответили на ее приветствие. Наконец она узнала все от родителей: Сартапутна нашли на берегу со сломанной ногой, и Эдгар отвез его на станцию. Бангер тотчас же вышел в лавку с выражением невысказанного подозрения и озабоченности на лице. Мать хотела что-то спросить, но, видимо, не решалась.

Анита просидела у Бангеров несколько часов, пока приехал Эдгар. Он рассказал, что проводил инженера до самой больницы. Там ему сделали рентгеновский снимок и сказали, что кость цела, нога только вывихнута. Недели через две он опять сможет ходить. Внешне остававшаяся все время сдержанной, Анита теперь совершенно успокоилась и, разыскав Эдзита, ушла домой. Хорошо, что все обошлось благополучно и человек, которому она причинила столько боли, не останется калекой, не уйдет от нее с печальной отметиной на всю жизнь. Первый раз за долгое время она почувствовала какое-то облегчение. Сейчас она желала только одного — поговорить обо всем с Оскаром, первый раз открыто коснуться того, о чем оба они молчали до сих пор. Как темная гора, не названное по имени, но известное им обоим и обоими выстраданное чувство лежало между ними. Сейчас все кончилось, и она могла радоваться, что не случилось худшего, что инстинкт самосохранения остановил ее в последний момент.

Меньше всего ей хотелось бы встретить сейчас брата Теодора. Но его-то она и увидела у ворот дома, где он, очевидно, кого-то дожидался. Тепло одетый, спрятав одну руку в карман, заложив другую за спину, он прохаживался мимо забора и поразил Аниту смиренным выражением лица. Завидев ее, Теодор еще издали приподнял шляпу и согнул в подобострастном поклоне спину. Взор его был кроток, вся фигура излучала безграничную почтительность.

— Приветствую вас, уважаемая госполо Клява.

— Здравствуйте, — сухо ответила Анита.

И, словно позабыв о его присутствии, она хотела пройти в калитку. Но Теодор, по всей видимости, собирался вступить с ней в разговор.

— Не слишком ли я вас затрудню, если попрошу пожертвовать несколькими минутками для важного разговора? — ловко подскочив к ней, спросил он.

— Вы хотите говорить со мной? — удивилась Анита.

— Да, именно с вами. Уверен, что этот разговор весьма заинтересует вас.

— Вы, по-моему, ошибаетесь, — равнодушно бросила Анита.

— Не думаю.

— Почему вы не обращаетесь к моему мужу? Оскар, возможно, помог бы вам.

— Вы меня не совсем верно поняли. На этот раз мне не нужно ничьей помощи. Это не относится к моему миссионерству, дело это совершенно частное. Но вы упомянули об Оскаре… Разве он дома?

— Нет, сегодня вы его не сможете видеть. Он вернется ночью или завтра рано утром.

— Ах, вон как! Ну, это ничего, в таком случае мы обойдемся и без него, — что-то фамильярное, словно намек на общую тайну, проскользнуло в голосе проповедника. — Если бы с вашей стороны не было возражений, я бы лучше поговорил об этом в комнате. В конце концов это слишком важное дело, чтобы объяснить его в двух словах. Вы устанете, стоя на улице, а мальчуган простудится.

Аниту удивила настойчивость Теодора.

— Как хотите, — сдержанно ответила она. — Должна признаться, что ваши дела меня нисколько не интересуют.

Но Теодор сделал вид, что не замечает язвительности ее слов. Услужливо бросился он открывать калитку, пропустил Аниту с Эдзитом и последовал за ними сам. Так далеко во владения Оскара он еще ни разу не забирался. Подчеркнуто пренебрежительный тон Аниты его не оскорблял. Совсем наоборот, чем надменнее она с ним держалась, тем ему было приятнее, тем больший триумф был ему уготован.

Теодор, не дожидаясь приглашения, снял пальто и повесил на вешалку, словно готовясь к длительному пребыванию в этом доме.