Сын Палача. Том 3

Имперец хотел возразить, но, встретившись со мной взглядом, промолчал. Неважно, что он — вэллиец, а я ларрианец. Он — рядовой, а я — лейтенант.

Ждать пришлось недолго, партия подходила к концу. Ралф ожидаемо выиграл. Не знаю, как именно он жульничал, но точно это делал. В общем-то, следил я не за его действиями, а за имперцами.

— Партия, господа. Простите, долг зовёт! — улыбнулся мой сержант игрокам, вставая из-за стола.

— А ну, стоять! — к нам подошёл подмеченный мной ранее десятник имперцев.

Разворачиваюсь вполоборота, чтобы и его видеть, и остальных не оставлять за спиной.

— В чём дело, десятник?

— Этот человек жульничал, — указал он на Ралфа.

Жалкое зрелище.

— И когда ты это заметил?

Парень быстро понял, что предъява не прокатит. А я тем временем продолжал.

— Либо ты заметил это во время игры, но не вмешался, а дал своим друзьям проиграться. Либо никакого жульничества не было, и ты его придумал только что, чтобы осадить парня, обыгравшего твоих ребят. После драки кулаками не машут, слышал такую фразу? — развожу руками. — Он встал из-за стола. Никаких претензий.

Десятник и хотел бы возразить, но лишь зло и многообещающе зыркнул на парней. Ха, так затея ему не нравилась с самого начала, а парни ещё и подставили его до кучи. Оборачиваюсь к Ралфу.

— Сколько выиграл?

Сержант растерялся, ещё не понимая, зачем я это спрашиваю.

— Я не считал, вот, — кивнул он на деньги, что уже собрал в кучку и готов был спрятать в карманах.

— Отлично. Оставь половину.

Ралф замер в недоумении, да и имперцы от такого захода опешили.

— Но… Командир…

— Давай, возвращай. Мы в военном лагере, Ралф. Ты всё равно весь выигрыш не потратишь, просто не успеешь. Так смысл ссориться с парнями?

Его моя логика не убедила.

— Я выиграл. Мы играли, и я выиграл.

— Знаю, — киваю. — И что?

— Но… — продолжал упорствовать десятник.

— Ралф. Ещё раз. Тебе деньги зачем? Чисто ради выпендриться — смотрите, как я этих лопухов обыграл? Отлично, оставляй себе. Но знай, пока я командир полусотни, ты сидишь в бесконечных нарядах и никаких выходов из лагеря. Я тебе физически не оставлю возможности деньги потратить. Понял? Если же ты играл ради процесса, то не жопься и верни половину выигрыша.

Десятник смотрел на меня несколько секунд, скривился и начал отсчитывать выигрыш. И, казалось бы, мне служить с Ралфом, а не с этими имперцами, должен защищать своего. А именно это я и сделал, избавив своего сержанта от неприятностей в будущем.

— Не скучайте, — прощаюсь с имперцами и утаскиваю десятника за собой.

Глава 5

— Нам нужны винтовки, хотя бы десять штук на полусотню, чтобы обучить обращению с оружием! И чтобы хотя бы по разу каждый рядовой из винтовки выстрелил! Иначе бойцы в первом бою будут гадить под себя от страха, а не сражаться! — настаивал я, и не думая снижать напора.

Наш командир, майор Ракбин, выходец из каких-то далёких южных провинций империи, всеми невербальными сигналами давал понять, что моё упорство командира уже порядком достало. У имперцев был свой план, что, как и когда делать, и в этом плане винтовки мы получим перед самым началом боевых действий. Потому что в бой нам вступать и не предстоит, ведь привлекать наши полусотни будут только к несению гарнизонной службы. Иначе говоря, мы будем контролировать тылы, чтобы не отвлекать на это личный состав основных подразделений. Казалось бы, вполне логичная и стройная схема.

И как же мы во время войны любили имперцев за эту милую наивную черту, раз за разом обходя линейные части и нанося удары в тыл, по беззубым гарнизонам. Понятно, что удавались такие удары далеко не всегда, да и гарнизонные батальоны бывают разные. Однако быть тем самым слабым звеном, по которому ударят северяне, я не хотел.

— Лейтенант. Винтовки доставят тогда, когда это запланировано, — в очередной раз повторил Ракбин. — Оставьте меня в покое и займитесь своими прямыми обязанностями!

Киваю.

— Именно этим я и занимаюсь, господин майор. Работаю над приведением вверенного мне стада баранов в нечто, что с натяжкой можно будет назвать строевой полусотней. Сейчас у меня нет подразделения. Ценность вверенного мне личного состава такова, что в деле несения гарнизонной службы они будут только мешать, не принося никакой пользы.

Майор мрачно перевёл взгляд на моих спутников, трёх моих коллег лейтенантов. Те так горячо выступать были не готовы, но выражали молчаливую поддержку моим требованиям. Шкурный интерес пересиливал опасения санкций от начальства. В наивную идею, что наши подразделения даже издалека на настоящие боевые действия не посмотрят, никто из них не верил.

Вконец разозлившись, Ракбин покрыл нас матерными конструкциями на каком-то южном диалекте, из которых я сумел выделить только пожелание исчезнуть куда-нибудь подальше. Это мы и сделали, все вчетвером — не сговариваясь побрели к своей палатке.

Шёл очередной день воинской службы, всего-то четвёртый, зато какой насыщенный событиями и новыми эмоциями.