Сын меча

Тоас пошел в каюту. Пепи и Анхсенамен сидели вместе в слабом полумраке около двери. Не говоря ни слова Тоас вошел, достал шлем и нагрудный панцирь и надел их. Когда он выходил, карлик вопросительно посмотрел на него.

— Ты так скоро ожидаешь войска? — спросил он упавшим голосом.

— Возможен мятеж, — ответил Тоас. — Люди мало знают, кроме того, что их жизни в опасности, хотя в этом нет их собственной вины, и что я использую их как рабов, а теперь еще и сильный ветер их противник. Если начнется драка, идите в каюту.

— А твое появление в доспехах не вызовет еще большего раздражения? — спросила Анхсенамен. Ее голос был так тих, что Тоас с трудом мог его расслышать, и она прятала от него глаза.

— Лучше живой раздражитель, чем мертвый миротворец, — проворчал Тоас. Весь его вид как бы говорил: «Твой отец это знал».

Он поднялся на палубу и стал смотреть вниз на длинный ряд гребцов. Солнце отражалось в бронзе его панциря; Анхсенамен отвела от него изумленные глаза, но его образ как будто застыл перед ней. Некоторое время все было спокойно, был слышен только скрип весел. Затем кто-то громко сказал, грубо и зло:

— Что это ты делаешь в доспехах, Тоас?

— Если я предпочитаю носить панцирь, это мое дело, — холодно ответил капитан. — Может быть, египтяне близко. Возможно, скоро всем придется надеть свои доспехи, пока мы сумеем оторваться от них.

Человек поднялся со скамьи. Это был восставший киприот Мегакль, большой и гневный человек со спутанными волосами, разбросанными по потному лицу. Его весло с грохотом выскочило из уключины, и остальные сбились с ритма. Люди, измученно спавшие между скамеек, тревожно зашевелились, сели и сонно смотрели вокруг.

— Возвращайся к работе, Мегакль, — сказал Тоас.

— Не раньше, чем получу несколько честных ответов, — заявил киприот. — Я хочу знать, почему мы таким образом бежим, кто эта женщина, которую ты похитил, и сколько тебе за это заплатили. Все мы хотим знать.

Они тревожно зашевелились на скамейках, что-то бормоча, доставая ножи, одни свирепо смотрели на Тоаса, другие — на Мегакля. Солнце жарило, ветер усилился, а корабль лениво дрейфовал по реке.

— Вернитесь к работе, вы! — Ахмет вышел к проходу между скамейками с секирой в одной руке и кнутом в другой.

Люди с изможденными бородатыми лицами всем своим видом выражали недовольство, и он опустил плеть.

— Нет! — Мегакль повысил голос. — Мы не твои рабы, Тоас, мы свободные моряки, которые имеют право говорить. Ради Аттиса, люди, будем мы еще терпеть его высокомерие? Если он, наконец, не скажет нам, почему мы бежим, тогда — за борт его!

Поднялся еще один моряк, и в неожиданном страшном испуге Тоас узнал одного из четверых, кто ходил с ним во дворец. Он выбрал их за надежность и обещал им высокую награду за это, но…

— Я был там, — сказал человек. — Я знаю. И мы не сможем избежать смерти, которая следует за нами, если продолжим идти этим сумасшедшим путем.

— Что это? — прорычал Мегакль, и ворчанье в глотках усилилось до нестройного рева. — Что это? Скажи нам, ради Аттиса!

— Она — дочь благородного, — крикнул Тоас, — но ей ничего не оставалось…

— Благородного, ха! — крикнул моряк. — Она — царица Египта, люди, вот кто она, и все войска фараона преследуют ее.

Последовало минутное молчание. Они не могли сразу осознать этот факт. Они стояли как застывшие дьяволы.

Тоас говорил громко.

— За перевозку ее в безопасное место — огромное вознаграждение, большее, чем мы могли бы получить за сотню поездок. Кто будет моим другом и останется сейчас со мной, будет богат.

Мегакль подскочил на своей скамейке.

— Против всего Египта? — вскрикнул он. — Убейте этого безумца, говорю я, убейте его и верните женщину обратно фараону за наши жизни и за то, что он нам заплатит!

Тоас вытащил меч, и в его голосе зазвучал металл:

— Останьтесь со мной теперь, товарищи, останьтесь со мной, и помогите нам спастись, или фараон, несомненно, со всех нас сдерет кожу с живых.

Ахмет свирепо оскалился и взмахнул своей секирой. Череп Мегакля раскололся, как гнилая дыня. Нубиец быстро отскочил назад к носу корабля, и тут же дюжина ножей сверкнула, направленная на него.

— Ко мне! — проревел Тоас. — Ко мне и к Ахмету все, кто хочет остаться в живых.

Один из моряков, ворча, поднялся к нему по лестнице. Тоас ударил его в грудь. Два других, попытавшихся последовать за ним, были атакованы сзади парой людей из партии Тоаса, находившихся на корме.

— Пепи! — крикнул Тоас. — Пепи, в каюте оружие!

Карлик был уже здесь, шатаясь под грузом мечей и щитов. Гнутый нож просвистел над его головой и воткнулся в мачту. В средней части корабля люди полезли под скамейки в сундуки за оружием.

— Сюда… Тоас, сюда…

Он обернулся и увидел Анхсенамен, подающую наверх пару луков и полный колчан стрел. Он коротко улыбнулся ей.

— Хорошо!

«Хорошо, дочь Аменхотепа!» — подумал он про себя.

Натягивая тетиву, он тщательно прицелился в неопределенную, колышущуюся группу моряков. Мятежник встал на скамейку, крича: «Смерть Тоасу!» — и упал, пораженный стрелой в горло. Двое людей, пытавшихся штурмовать предпалубу Ахмета, закричали от жужжания выпущенных стрел.