Сын Люцифера-2

— Кто из Светлых, обратился во зло? — жестко спросил Найен. Я словно услышал лязг вынимаемой стали. Да-а, парень изменился, словно щенок полинял, сбрасывая прежний пух в обмен шерсть, пусть молодого, но пса.

— Рафаил.

— Он разделит судьбу Валиала, — с мрачной торжественностью поклялся Найен.

— Ненареченный, что это значит? — удивлению Эльфаргала не было предела. Рафаил был самым уважаемым из архангелов, среди эльфов. Милосердный целитель, дарующий жизнь. И тут его поставили в один ряд с Валиалом.

За меня ответил Найен:

— Существо было скованно в дальнем монастыре на севере. Скованно Светом и Тьмой. Первородными.

Я почти физически ощутил волну горечи и разочарования Светлых эльфов. Их покровитель не оставил Свет, но обратился во зло.

— И послано оно по мою душу, — продолжил я. — Валиал и Рафаил заправляют в летающем городе. Больше всего их заботит собственная шкура. Да и их безопасность пока в наших интересах.

— Это почему?!! — на этот раз эмоции плеснул через край палладин.

— Если существо убьет освободивших его, то остановить его сможет только Творец. А я сомневаюсь, что Он явиться.

— Значит, мы можем ждать удара в спину, — подвел неутешительный вывод Иллиал. — Кресс, сколько, по-твоему, воинов в летающем городе?

— Тысяч двадцать, двадцать пять. Слуги существа уже слетали разок туда, но получили и смылись по его приказу на север.

— А что сейчас делает город?

— Висит возле границ церковных земель и Туманного леса. В любом случае победитель на плато Вьюг получит фатальный удар ножом. Только куда, в спину или грудь?

— Бум мыслить, што нам у спину ударят, — буркнул Тарн. — А то лежить на плато, жестковато. Да еще мертвым и холодным.

Интересно когда у Тарна родилось чувство юмора? Или это защита на спокойствие Иллиала?

— Найен что церковь?

Палладин выдал волну смущения вперемешку с негодованием, чуть ли не яростью.

— Я поднял боевой стяг, как магистр. Но боюсь под моим стягом не слишком много воинов. Тысячи три.

— Но это воины? — подала голос Альтаирра.

— Да воины, но ножей в спину может быть два. Архикапитулат слишком спокойно отпускает и снаряжает мой отряд.

Слова палладина приняли деликатным молчанием. Черная туча в душе Найена разъедала его веру в честь. То, что он считал сверкающей вершиной обернулось клубком змей.

Потом пошел обычный обмен планами, примерным временем прибытия, диспозицией. Всем тем, о чем мало задумываются простые люди, но что составляет большую половину войны.

— На севере мы должны победить, — закончил я это необычное совещание. — Победить, без всяких и, или, может быть.

Проклятье! Где Серые ангелы, когда они нужны?

XXVIII

Палладин слегка слукавил на магическом совете. Под его началом готовилось к выступлению пять тысяч. Но он просто не был уверен, что двум тысячам наемников, которым платил его отец, Архикапитулат не прикажет остаться. Но все обошлось.

Огромный чернокожий, чья родина юго-западные саванны Наргона, звался Могучий Лев. Именно он командовал двумя тысячами своих соплеменников. Себя они называли мохабры — воины-звери.

Мохабры давно приняли Светлого Брата, но столь щедро разбавили веру в него своими религиями и божествами, что и никакому еретику не снилось. Правда ради безопасности южных границ и прекрасных наемников, Архикапитулат закрыл на это глаза. Поэтому тело Могучего Льва покрывала сеть белых шрамов изображавших каббалистические знаки, где не последнее место занимал и тройной круг Светлого Брата.

— Найен-сулиб, — позвал палладина мохабр. Чернокожий воин был на две головы выше Найена, и по ширине плеч обставлял любого гнома.

— Мои уши открыты для твоего языка Лхелахри-Хал, — ответил Найен, произнеся имя Могучего Льва по-мохабрски.

Гигант раздвинул в довольной улыбке толстые губы. Одетый в добротную кольчугу он все же, не взирая на жару, накинул на плечи шкуру льва. Мохнатые лапы зверя болтались на широкой, как ворота, груди мохабра.

— Найен-сулиб, нам запретили идти с тобой, но воины саванны не забывают клятв и добра. Мы верно служили твоему отцу, и клялись служить сыну. Твой отец не предавал нас и не топтал нашу кровь. Наши хассалы готовы поддержать твой стяг, — в обычной для его народа, церемониальной манере, сказал Могучий Лев. В знак подтверждения своих слов, он протянул молодому палладину свой хассал. Длинное двулезвийное копье, оканчивающееся с другой стороны шипастым шаром, было знаком чести воина-мохабра.

— Я принимаю твой хассал Могучий Лев, — принял оружие Найен. — Клянусь не предавать вас и не топтать вашу кровь.

В сложном кодексе мохабров «Топтать кровь» означало бросать в безнадежный бой, для сохранения других отрядов. Воины саванн не признавали какой-либо тактики и стратегии. Подобно Морским драконам они ценили сам бой, прямой, глаза в глаза. Но они покорились силе церкви, а не пренебрегавшие тактикой драконы, предавались анафеме на каждой мессе.

— Самые быстроногие воины саванны идут к нам, — неожиданно продолжил Могучий Лев. — Как бы ни был долог их путь, они придут вовремя. Мохабры не останутся в стороне от битвы с Врагом Жизни.

Коротко кивнув, Могучий Лев покинул общество Найена.