Сын Люцифера

− Сергей Кондратьевич! − Полина, привстав на локте, смотрела внимательно и серьёзно. Даже в постели она по-прежнему обращалась к Паутову только по имени-отчеству. Тот, впрочем, не возражал уже. Привык. Да и какая разница! − Вам надо ввести специальный обряд посвящения. При вступлении к нам в Круг. Чтобы вступивший чувствовал свою избранность. По крайней мере, для женщин это обязательно надо сделать. Это очень важно. Женщины вообще чрезвычайно серьёзно относятся к внешней стороне дела. Это я Вам сама, как женщина, говорю.

Паутов вопросительно покосился на свою прекрасную и мудрую советчицу.

− Сексуального характера, − спокойно кивнула та. − Самое простое и действенное. Заставить переступить черту. Отдаться тому, на кого Вы укажете. Публично, в присутствие всех остальных. А лучше нескольким одновременно. Вообще, чем унизительней и грубей, тем лучше. Но обставить всё следует с исключительной торжественностью и серьёзностью. Чтобы это был именно обряд, таинство, мистерия, и все это чувствовали.

− И кто его должен пройти, этот твой обряд?

− Все.

− И ты?

Полина глядела на Паутова и молчала.

− Умненькая девочка, − после паузы холодно усмехнулся тот. − Любой ответ был бы неправильным, − он небрежно протянул руку, схватил женщину за роскошные волосы и резко наклонил её голову к своему быстро набухающему и начинающему уже слегка шевелиться пенису. − Алле позвони, − буднично приказал он некоторое время спустя, лёжа на спине, сцепив руки на затылке и скучающе уставившись в потолок, в то время как Полина трудилась умело над его членом. − Когда отсосёшь. Сначала я выебу вас обеих во все дыры на глазах друг у друга, предельно грубо, как ты и хотела, а потом займётесь передо мной лесбийскими играми. Это будет ваш обряд посвящения. Таинство и мистерия.

− Кстати, Поль, всё спросить тебя хочу, − через пару минут, вздрагивая ещё сладострастно всем телом время от времени и прерывисто дыша, поинтересовался Паутов. − Где это ты так классно минетить научилась? Профессионально просто!.. Или это у вас семейное? От рождения?.. Дар? Типа, слуха музыкального?.. А?.. Алла − так же?

− Сейчас проверите, − безупречная и бесстрастная олимпийская богиня, решившая на земле назваться по какой-то своей, непостижимой и только ей одной ведомой прихоти, Полиной, уже набирала на мобильнике номер. − Сравните.

Из комментариев Сергея Паутова к Екклесиасту, вывешенных им на своём сайте

«1:2 Суета сует, сказал Екклесиаст, сует сует — всё суета!»

Зачем же пишешь ты тогда это, если всё — суета? Ведь и писание тогда твоё тоже — лишь суета. Однако пишешь ведь. Зачем?

«1:4-10 Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своём, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь. Все вещи — в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполняется ухо слушанием. Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот, это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас».

«Род проходит, и род приходит», но это уже другой род.

«Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит» — но это уже другое солнце.

«Идёт ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя» — но это уже другой ветер.

«Все реки текут и возвращаются, чтобы опять течь» — но это уже другие реки.

Мир меняется каждое мгновенье, и ничто не останется неизменным. Разве были раньше автомобили и самолеты? Умел человек делать операции на сердце или расщеплять атомное ядро?

Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот, это старое», но нет, не было этого ещё в веках, бывших прежде нас. Тогда было — своё, сейчас — своё. И, присмотревшись, — найдешь отличия. И не можешь не найти, ибо мир — другой. И сам человек — другой.

Богу хочется, чтобы люди не менялись! Но они — меняются. Ежесекундно. Становясь, как боги. Ибо вкусили от древа познания. И обратно дороги нет. Остановить их уже нельзя. Можно только уничтожить. Пока ещё — можно…