Сын графа Монте-Кристо

— Вполне понимаю, что это событие должно было потрясти вас — вы всегда были верным слугой покойного отца и преданы нашей семье, но в жизни и смерти человека волен только Бог. Мой брат, его жена и двое детей в один и тот же час были убиты казаками.

— Вы ошибаетесь, виконт,— резко перебил его Лабарр,— отец был убит наемными убийцами, мать сгорела при пожаре, но дети спаслись.

Маркиз побледнел.

— Вы бредите! — вскричал он.— Дети Жюля умерли.

Старик скрестил руки на груди, в упор посмотрел на маркиза и твердо произнес:

— Виконт, дети остались в живых.

Маркиз наконец не выдержал.

— Так вам известно, где они находятся? — в бешенстве вскричал он.

— Нет, виконт, но из ваших слов я заключаю, что вы и сами не убеждены в том, что они умерли.

Маркиз понял, что выдал себя, и с досадой прикусил язык. В разговор вмешался Симон.

Ух, к чему столько лишних слов, маркиз,— сказал он. — Объясните вы ему прямо, в чем дело, и если он не захочет отвечать, мы заставим его заговорить.

— Ты прав,— согласился маркиз и затем сказал Лабарру.— Выслушайте меня внимательно, Лабарр. Я объясню вам, с какой целью я приехал сюда — речь идет о чести де Фужерезов.

Старик саркастически улыбнулся:

— Честь Фужерезов? Говорите — я слушаю!

— Оставь нас, Симон,— обратился маркиз к управляющему.

Симон с недовольной миной вышел из комнаты и, по своей лакейской натуре, стал подслушивать у дверей.

По уходе управляющего маркиз встал, подошел к старику и, взяв его руку, крепко пожал ее. Пьер взглянул на него с удивлением, отдернул руку и сухо сказал:

— Будем говорить о деле, виконт.

— Пьер,— начал притворно-мягким театральным тоном маркиз, — вы всегда были доверенным лицом моего отца и знаете, что он не любил меня. Сознаюсь, что в этом была моя вина, но теперь раскаяние будет запоздалым. То, что я сообщу вам, Пьер, не слыхал еще ни один человек на свете… Умоляю вас, не судите меня слишком строго.

Пьер опустил глаза и молчал.

— Неужели вы не сжалитесь надо мной? — дрожащим голосом спросил маркиз.

— Говорите, виконт, я слушаю,— глухо произнес Лабарр.

— Если вы мне не поможете, Пьер,— униженно продолжал маркиз,— то имя Фужерезов будет опозорено навеки.

На лице Пьера мелькнула ироническая улыбка.

— Имя Фужерезов? — переспросил он насмешливым тоном.— Да вы-то тут при чем, виконт де Тализак?

Маркиз в гневе топнул ногой, но для получения результата было необходимо довести этот разговор до конца.

— Я буду говорить с вами откровенно,— продолжал он после небольшой паузы.— Дело в том, что я нахожусь на краю пропасти… Мое состояние прожито, положение при дворе пошатнулось, и если вы мне не поможете…

— Я вас не понимаю, виконт. Вероятно, дело идет лишь о вашем состоянии?

— Нет, Пьер, речь идет о чести Фужерезов. Вы безжалостны — заставляете открыть вам мой позор! — Он наклонился к уху старика и сказал: — Для спасения себя от гибели я решился на подлог, и если вы не протянете руку помощи, то я, маркиз де Фужерез, попаду на скамью подсудимых!

— Что же вам от меня угодно, виконт?

На бледном лице маркиза блеснул луч надежды.

— Я знаю,— сказал он поспешно,— что мой отец отказал своему старшему сыну Жюлю большую часть своего состояния и что его завещание находится в ваших руках.

— Продолжайте,— сказал Пьер.

— В этом завещании было несколько пунктов. Часть своих сокровищ отец спрятал в надежном месте и в своем завещании обозначил место с указанием, что сокровища должны быть выданы его сыну Жюлю илл его потомкам. Пьер, Жюля нет давно на свете, дети его исчезли бесследно, и вы не имеете права не выдать мне этих сокровищ. Ценность их равняется двум миллионам франков: неужели вы для спасения меня от позора не выдадите их мне?

Маркиз замолчал.

Пьер медленно встал со стула, подошел к стене и снял висевшую на ней траурную занавеску, затем взял в руку лампу и сказал маркизу:

— Посмотрите сюда, виконт!

Маркиз приблизился к стене. При тусклом свете лампы он увидел полуобгоревшую вывеску гостиницы.

— Знакома вам эта вывеска, виконт? — угрожающим тоном спросил Пьер.

— Нет,— как-то растерянно ответил маркиз.

— Так я вам объясню: на этой вывеске некогда была надпись: «Для счастья Франции». Неужели вы и теперь настаиваете на том, чтобы я выдал вам завещание и наследство?

— Я вас не понимаю,— дрожащим голосом сказал Фужерез.

— Неужели? Какой, однако, вы стали забывчивый, виконт! В таком случае я напомню вам обстоятельства дела: эта вывеска висела над гостиницей местечка Лейгут. Ее владельцем был ваш брат, законный наследник Фужерезов и честнейший на свете человек. Но Жюль Фужерез (так называл он себя) был убит. Все говорили, что его убийцами были казаки. Это неверно — его убийцей, виконт, были вы!

— Молчи, холоп! — бешено вскричал маркиз.