Сын графа Монте-Кристо

— А если мы свалимся в пропасть?

— Эта беда не так велика: хуже будет, если мы попадем в лапы бедуинов. Во всяком случае, надо попытаться.

— Спрыгнуть вниз?

— Да.

— Но это безумие!

— Совершенно верно, но делать нечего, и очень жаль, что я не захватил с собой веревки. Впрочем, откуда я мог знать, что…

— Возьмите мой пояс,— вскричал Альбер,— он сшит из крепкой шерстяной материи и в длину имеет метра четыре…

— Чего же вы раньше не сказали! Давайте его сюда! Гратилье взял пояс, развернул его и сказал:

— Я обвяжусь этим поясом, вы подержите его, а я спущусь вниз для исследования.

— Этого я не допущу — теперь мой черед, позвольте,— возразил капитан.

— Ах, оставьте, пожалуйста! Как-нибудь после с вами сквитаемся! Раз, два, три! — готово… Теперь держите крепче и осторожно опускайте меня!

Гратилье подкрепил себя на дорогу глотком рома и начал спускаться.

— Да здравствует Франция! — вскричал он.

Собрав все свои силы, Альбер, прислонясь к скале, крепко держал пояс, прислушиваясь к голосу репортера.

— Дело идет как по маслу,— весело восклицал Гратилье,— то есть, летание вообще приятная вещь! Однако, что это… черт возьми…

Крик журналиста слился с криком капитана: пояс разорвался, и Гратилье свалился в пропасть, туда же полетел и Альбер, увлеченный толчком. В этот момент за скалой раздались выстрелы. Неужели беглецы попали из огня да в полымя?

40. У подножия Казбы

— Туда, в Уарглу!

Этот крик вылетел из груди графа Монте-Кристо и поверг в страх весь лагерь.

Уаргла, этот таинственный город, место пребывания страшных куанов, был предметом ужаса для всех арабов, и потому при графе осталось не более пятидесяти человек. Верблюдов и съестные припасы тоже пришлось оставить в лагере. Несчастный отец ни на что не обращал внимания. Крепко натянув поводья, устремив взор в пространство, скакал он во главе своего отряда по раскаленной пустыне. С ним рядом ехала Медже.

Страшное подозрение вдруг зародилось в душе графа.

— Назад, проклятая,— вскричал он,— кто поручится мне, что не ты выдала моего сына куанам?

Медже побледнела и, рыдая, склонила голову.

— О, господин,— воскликнула она,— в чем вы меня подозреваете?

Во взгkяде и тоне девушки выразилось такое искреннее отчаяние, что Монте-Кристо тут же раскаялся в своих словах.

— Прости меня, дитя,— сказал он кротко,— скорбь о сыне сводит меня с ума. О, если я не найду его!

— Не падай духом, мой дорогой господин! Наши кони летят с быстротой ветра, и ты, как громом, поразишь куанов! Верь мне, ты одолеешь их, никто не в силах бороться с победителем льва!

Вот до чего дошел Монте-Кристо! Его, этого человека с железной волей, не знавшего ни страха, ни утомления, утешала слабая женщина — почти ребенок! Но нет, он не склонится под тяжестью горя, он победит куанов и во что бы то ни стало освободит своего сына!

Граф стал расспрашивать девушку об Уаргле и куанах.

Медже подробно отвечала на его вопросы, но когда он спросил, как поступают куаны со своими пленниками, она смешалась… Ей было хорошо известно, что эти фанатики не щадят ни женщин, ни стариков, ни детей…

Целые сутки продолжалась бешеная скачка и лишь к вечеру показались среди зелени пальм стройные минареты Уарглы. Всадники вздохнули свободней — цель была достигнута! Монте-Кристо немедленно разделил свой отряд на две части: во главе одной стал зуав Кукушка, а другую повел сам граф вместе с Жакопо и Медже.

В городе было замечено приближение отряда; ворота отворились и оттуда выехала группа всадников.

С заряженным пистолетом в руке поскакал Монте-Кристо навстречу арабам, которые со страшными крикам пытались окружить графа и его спутников. Когда арабы приблизились, французы дали несколько залпов и ворвались в город.

Произошло ужасное смятение: суеверные арабы со страхом взирали на Монте-Кристо. Бледный и мрачный, несся он по улицам города, поражая врагов, сам же казался неуязвимым — арабы обезумели от страха и обратились в паническое бегство.

Появление Медже, на которую они смотрели, как на волшебницу, еще более напугало их. В снежно-белом бурнусе, верхом на вороном коне, аравийка громко читала стихи Корана, и толпа с ревом и криком рассеялась во все стороны.

Между тем Кукушка со своим небольшим отрядом ворвался в город через восточные ворота. Здесь собралась толпа куанов, но смельчаки скоро одолели неприятеля и, быстро продвигаясь вперед, достигли подножия Казбы. С другой стороны одновременно с ними появился граф со своими спутниками. Громкий крик: «Да здравствует Франция!» — огласил главную площадь Уарглы.

Религиозное возбуждение куанов прошло: они пали духом и заперлись в Казбе.

Медже подъехала к графу и коснулась его плеча.

— Здесь,— сказала она, показав на Казбу.

Монте-Кристо поднял голову. Темные гранитные твердыни стояли подобно великанам, там и здесь виднелись железные двери подземных темниц.

Наступила ночь, дул горячий самум и вдали слышались раскаты грома. Вслед за шумом ужасной свалки наступила могильная тишина. С отчаянием смотрели граф и Медже на эти стены, за которыми, быть может, томились Сперо и Альбер.

Кукушка подъехал к графу и спокойно ему сказал: