Сын графа Монте-Кристо

В Марселе, в конце Тюремной улицы, со стороны площади Вайль-Новь, стоял прежде ветхий грязный домишко. В нем помещался кабачок под вывеской «Большой паук», где собирались матросы и всякие темные личности, столкновение с которыми не всегда обходилось благополучно. В кабачке шло беспрерывное пьянство. Здесь шулеры с помощью женщин легкого поведения обыгрывали доверчивых простаков. Тут ежедневно происходили скандалы и кровопролитные драки, на которые полиция смотрела сквозь пальцы, не желая иметь дело с обитателями «Паутинного квартала». Теперь, впрочем, нет и следа знаменитого в свое время кабачка.

В тот самый вечер, когда зуав Кукушка прощался с г-жой Караман, в кабачке собралась обычная публика. Матросы со всех концов света пьянствовали за столиками, нарумяненные и набеленные красотки толпились вокруг гадальщицы, в углу сидела бродячая арфистка, ожидавшая приглашения спеть. За другими столами шла игра в карты и кости — слышались крики радости и проклятья; густой табачный дым наполнял комнаты, и без того слабо освещенные коптящими лампами.

Около полуночи в кабачок вошел матрос, по виду — англичанин. Сильно развитые мускулы выдавали в нем недюжинную силу. С едва заметным иностранным акцентом матрос потребовал грогу. Хозяин, наружность которого не внушала особого доверия, подал ему жестяную кружку с горячим грогом и тотчас же протянул руку за деньгами — в кабачке «Большой паук» не верили в долг.

Матрос хладнокровно вытащил из кармана кошелек, достал из него золотую монету и бросил на стол.

Звук золота заставил всех встрепенуться, и взоры с жадностью устремились на матроса, которому хозяин между тем отсчитывал сдачу.

— Возьмите себе,— сказал англичанин.

Хозяин, говоривший на всех языках, равнодушно ответил по-английски:

— Мне не нужны ваши деньги, старина, я беру только то, что мне следует.

Англичанин залпом выпил грог, хватил кулаком по столу и спросил:

— Так вы не хотите моих денег?

— Отчего же не взять? — уклончиво ответил хозяин.— Но зачем же вам платить лишнее, пожалуй, завтра еще об этом пожалеете…

— Это мое дело, а не ваше! — с гневом вскричал матрос.— Да или нет — берете вы мои деньги?

— Подите вы к черту с вашими деньгами. Вот хвастун-то явился! Я, пожалуй, побогаче вас!

— Побогаче меня? Кто смеет это сказать? — в бешенстве вскричал англичанин и высыпал на стол деньги из кошелька. Золотые монеты раскатились во все стороны. Посетители с громкими криками вскочили с мест.

Один хозяин оставался равнодушным.

— Вы дурак,— сказал он вполголоса,— вам, видимо, хочется, чтобы вас обокрали?

— Молчать! — вскричал матрос и, обратившись ко всем, громко сказал:— Знаете ли вы, что мне сейчас шепнул хозяин? Он меня предостерег: ему кажется, что вы меня ограбите или убьете.

После этих смелых слов наступила могильная тишина. Взоры всех с нескрываемой жадностью были прикованы к груде золота. Эти негодяи не раз обагряли свои руки кровью, ради денег они готовы были зарезать человека, как цыпленка.

Хозяин, пожав плечами, отошел к двери: делайте, мол, что хотите — дело не мое!

В эту минуту к столу смутьяна подсел матрос-провансалец.

— Послушай, дружище,— сказал он, перебирая золотые монеты, — неужели все эти деньги… твои?

— Да, я честно их заработал.

— На это, положим, мне наплевать. Видишь ли, я сейчас немного не при деньгах: ты, конечно, не откажешься дать мне в долг десяток червонцев? Да? Вот я сейчас отсчитаю…

Он взял несколько луидоров, но в ту же минуту вскрикнул и выпустил их из горсти. Англичанин схватил наглеца за руку и, как железными тисками, сдавил ему кисть.

— Коли ты не хочешь, чтобы кто-либо касался твоих проклятых денег, на кой же черт ты их рассыпал тут? — проговорил провансалец, потирая руку.— Так как же, дашь мне взаймы, или нет? Само собой разумеется, я тебе при случае отдам все. Идет?

— Нет,— равнодушно ответил матрос, — пошел к черту. Не смей касаться этих денег. Я запрещаю тебе это.

— Ну, это мы еще посмотрим! — вскричал провансалец и выхватил нож.

Нескольких слов, сказанных им на воровском жаргоне товарищам, было достаточно: в одну минуту вся шайка была на ногах — в руках у негодяев сверкнули ножи. Англичанин хладнокровно собрал деньги в кучу, скрестил руки, прислонился к стене и насмешливо спросил:

— Так вы на самом деле хотите убить меня?

— Молчи, хвастун! Ты раздразнил нас деньгами. Поделись с нами, или тебе не сдобровать! Идет, что ли?

— Нет. Наплевать мне на вас.

— Месть, друзья! — вскричал провансалец. Затем повернулся к матросу: — Погоди, я сверну тебе шею, и тогда добыча будет наша!

— Не горячись, голубчик,— спокойно сказал англичанин.— Ты, кажется, хочешь со мной подраться на ножах? Что же, я не прочь… Только, с твоего позволения, я буду драться вот этим оружием.

При этих словах он вынул из-за пояса крошечный, похожий на детскую игрушку, кинжал.

Все захохотали: в сравнении с длинными ножами, блестевшими в руках негодяев, этот кинжал казался иголкой.

— Ты, может быть, портной? — насмешливо спросил провансалец.— Нет ли у тебя другого в запасе?