Сын Гетмана Орлика

- Государь - человек большой души. Его императорская милость в свое время подарила семье Орликов амнистию, но изменник и христопродавец отклонил протянутую руку с хлебом. По этой причине император повелел генерал-прокурору изловить гетмана-предателя и доставить его в Россию, в ведение Тайного приказа.

- А если ... при этом … случайно? - провел пальцами по шее Димитриев, как будто бы брился.

- Живым бы хотелось... Правда, смерть - не самая страшная кара для клятвопреступника русского престола. И вы, граф Щекин, хорошенько пошевелите мозгами, как и чем можете нам здесь помочь.

Граф, криво усмехнувшись, лишь устало махнул рукой.

- Ваша светлость, за двумя зайцами не погонишься, за двумя соколами не полетишь... Я школяр, я мечтаю послушать Вольтера. А царю и Отчизне верно буду служить после учебы.

Лицо Долгорукова еще более омрачилось:

- И еще одно заметьте, Димитриев. Когда шпики ваши будут брать Орликов возле банка, то выглядеть это должно как обычный грабеж. А то  Волков доносит вон государю из Парижа, что там держат нас за дикарей, которые неистово жаждут малороссийской крови.

- Ваша светлость, - отложил ложку Щекин. - А нельзя ли  с Орликами как-то иначе? Может, договориться каким-то образом... Святое Писание  учит: «Не убий»...

- Переучился ты, граф, еще не доучившись. Государь даровал Орликам высочайшую ласку - жизнь. Дважды такого не дарят.

***

Прощались отец с сыном...

- Присядем, по обычаю предков, на дорожку, - сказал отец, и голос его почему-то едва заметно надломился.

Через минуту, когда все уселись между кованых сундуков, узлов и свертков, отец поднялся первым.

- Я, Филипп Орлик, гетман Украины, не завещаю тебе, сын Григорий, богатых поместий. Поскольку их просто нет: они разграблены, как и вся наша земля. А завещаю я тебе непростое и неблагодарное наследство - победу за наши вольности, за неподчиненность никому нашей отчизны. Ты - мои глаза и уши здесь, в Дрездене, при других европейских дворах. Ум и знания, приобретенные в здешних университетах, подскажут, как действовать. Я же поеду поднимать Порту и Крымское Ханство нам на подмогу.

- Отец, зачем так печально, - вдруг рассмеялся Григорий. - Довольно тебе за упокой, будто навсегда прощаемся.

- А ты будто рад разлуке, и вдобавок невесть на какие года, - обиделся отец. - Да и увидимся ли еще...

- Я не согласен, отец, что якобы  оставляете мне неблагодарное наследство, - стоял на своем Григорий. - Это прекрасное наследство, достойное настоящего козака. И принимаю его не как жертвенный ягненок, немощный и испуганный, которого ведут на убой. На такое дело надо идти весело, не нюни распускать, а засучить рукава... Хотя понимаю: неблизкая это дорога.

- То-то же, - повеселел отец. - А еще оставляю с тобой Карпа - славного козарлюгу. Будет он тебе и за охранника, и за товарища-собрата. Не подведет он, как никогда не подвел его отец, с которым немало дорог истоптали.

- Таки не подведу, гетман, - наклонил голову юноша.

- Легкой жизни, Григорий, не ищи, - продолжал Филипп Орлик. - Дело не только в том, что не оставляю тебе достатков...

- Отец, не надо об этом, - не сдержался сын. - За время штудий в Лунденскому университете, где учились дети из богатых королевских семей и самых знатных европейских домов, я медяка лишнего не попросил. Хотя соблазнов хватало, поверите, думаю, какие привычки и наклонности у таких школяров...

- Знаю, верю, ценю, - в такт каждому слову кивал головой отец. - Но и мне с мамой, братьями и сестрами твоими жилось не шибко вольготно . Я никогда тебе об этом не говорил, не хотел класть камень на душу, ведь у студента должны бы иметь место другие мысли. Поначалу судьба носа не воротила: 23 января 1711-года го я с выгодой заключил союзнический договор с Крымом, специальной привилегией Турция признала тогда же мою власть как единого гетмана Правобережья и Запорожья, заключили соглашения с донскими казаками, даже с казанскими татарами и башкирами, так как гнет московский для них тоже был не по силам. А как выступил освобождать Украину, то написал письмо Ивану Скоропадскому, поставленному царем гетманом Левобережья: «Если вас останавливает нынешний мой титул, который ношу, то не сомневайтесь, я уступлю его вам, как старейшине, надеясь, что и вы не пожелаете меня потерять». И страх взял Скоропадского, посылал воевать своих против своих же... Один за одним мы освобождали города и села, и народ встречал нас хлебом и солью. Наши невзгоды вызваны ошибками Турции, бесчинствами татар, и, конечно, свирепствованием Петр І устрашил народ. Не удалось тогда на козацкую землю принести нам волю... А когда переехали мы с семьей в Стокгольм, то разве нам легче жилось? Поверишь, были времена, когда ни хлеба, ни дров, ни свечек. За долги ростовщикам закладывал штандарты, перстень обручальный и даже крест золотой нательный. Я не стал судиться из-за наследства Мазепы, а свое, все что имел, - для общего блага...

- Отец, я все знал, мне сестры по секрету рассказали...