Сын генерала

По закону подлости ветер дул встречный, колючие снежинки больно секли лицо, лезли в глаза, стремились набиться под воротник. Как командир отряда Гартош шел в середине колонны, но даже спины спереди идущих товарищей не защищали от ледяного дыхания гор. Примерно через каждые два часа делали привал и пытались хоть что-то сжевать: промерзшая пища без горячего питья с трудом лезла в глотку.

По всем подсчетам вот-вот должен показаться перевал, но дорога шла все вверх и вверх. Гартош чувствовал, что ним начинает овладевать апатия, а что тогда говорить об остальных бойцах. Он в который раз порадовался, что приказал всем страховать друг друга, сейчас многие наверняка сдались бы и остались замерзать на тропе.

А буря все усиливалась. Каждый шаг давался с таким усилием, что казалось на следующий не хватит сил. Останавливались теперь каждые полчаса и делали перекличку, тронуться потом удавалось с большим трудом. В таком кошмаре прошел целый день. Отсутствие перевала навевало на мысль, что они заблудились, но куда можно было сойти с единственной тропы?

На ночь остановились там же, на тропе под скалами, ни пещеры ни грота обнаружить не удалось. Как можно плотней сбились в одну кучу и связали между собой даже десятки. Засыпали в тревожном предчувствии и даже страхе, что эта ночь для многих, если не для всех, может оказаться последней.

* * *

Гартошу снилось тепло большого очага, на кухне, в замке у деда. На вертеле жарились несколько кусков мяса, с подрумяненных боков выступали капли жира и с шипением падали в огонь. Спазмы желудка заставили его прийти в себя. С трудом разлепил склеившиеся веки, яркое солнце и ослепительно белый снег больно резанули по глазам. Он быстро зажмурился, немного переждал, и открывал глаза теперь осторожней, давая им возможность привыкнуть.

Таак… Не похоже это на замок деда, и до ближайшего очага отсюда несколько десятков латонов. Вокруг горбились полузаметенные снегом фигуры товарищей. Гартош попытался подняться, тело отозвалось болью в руках и ногах, а в поясницу словно вбили ледяной кол – сказывалось длительное сидение в одной позе, даже спальный мешок мало спасал от холода. После нескольких попыток удалось вылезти из мешка и встать на четвереньки. Сделав несколько неуверенных шагов в таком непрезентабельном для командира положении, он сумел встать вертикально. Осмотрелся теперь с высоты своего роста. Похоже он пришел в себя первым – похвально для командира. И вдруг пришла страшная мысль, – а если он единственный из выживших?!

Он с горячностью начал тормошить скрючившиеся и прижатые друг к другу в поисках тепла тела. Слава духам! Есть живые! Один замычал, другой, лишившись опоры, упал набок и попытался поджать под себя непослушные ноги, третий даже оттолкнул его руку. Гартош торопился как мог, сам с трудом передвигаясь на плохо управляемых ногах, он переходил от одного спящего к другому: кого пнул, кому отвесил неуклюжую оплеуху, на кого наорал, но сонное замерзшее царство расшевелил. Послышались голоса, самые выносливые подымались на ноги. Вскоре у командира появились помощники и присыпанные снегом тела начали оживать.

Нашли много таких, кто находился в особо тяжелом состоянии: холодные побелевшие лица, почти неслышное дыхание. Таких сказалось около двух десятков. Одновременно с оказанием им помощи начали подсчитывать уцелевших. И о чудо! Никто не только не отстал, но еще и прибавилось десять человек. Позади колонны пристроились десять барсов. Не нужно и говорить, как удивились и обрадовались нашедшие их академиеры. Вот только барсы находились не намного в лучшем состоянии, чем два десятка до сих пор не пришедших в себя академиеров.

– Гартош! Иди сюда! – закричал что есть мочи командир арьергарда Алькон.

– Вот так-так! – удивился не меньше других командир полутора сотен полузамерзших пацанов. – Откуда они здесь взялись?

– Ты меня спрашиваешь? Я знаю не больше твоего!

– Но ведь ты командир арьергарда, ты что, ничего не видел?

– Разве в той кутерьме можно было что-то рассмотреть? И потом, они могли нас догнать, когда мы повалились без сил.

Командир и сам понимал, что сиди у них на хвосте хоть целая армия, вчера они и ее бы не заметили, не то что десяток вышколенных барсов. Вот только эти элитные вояки сейчас находились в плачевном состоянии, и возни с ними предстояло немало. Из небольшого запаса дров, – предусмотрительно захваченных с собой, – развели два костерка, нагрели вина со специями и отпаивали наиболее пострадавших. Как и положенно закаленным бойцам, барсы пришли в себя одни из первых.

– Десятник Грег Кретов, – представился отогревшийся командир барсов.

– Как вы оказались в хвосте нашей колонны, следили за нами?

– Не совсем. Был приказ отпустить вас до спуска на северную сторону, до перевала решили вас больше не трогать.

– Что так? – встрял в разговор Алькон. – Мы слишком сильно вас потрепали?

– Алькон, помолчи! – осудил товарища Гартош, правда, не слишком строго, в чем-то Алькон прав.

– Да ладно, прав твой дружок. Не ожидали мы от вас степняков такой прыти, – пряча усмешку, сказал Грег.