Сын Епископа

Медленным, почти ритуальным жестом Дугал принял от старого барда ветви и снова поклонился, затем скрестил их над головой и медленно повернулся на каблуках к Келсону, а когда снова раздались звуки волынок, медленно склонился перед ним и положил скрещенные ветви на пол. Когда он выпрямился и положил руки себе на талию, темп музыки изменился, и Дугал пустился в пляс.

Волынки звучали столь призывно, почти магически, что Келсон почувствовал, что его ноги сами пускаются в пляс. В какой-то момент глаза пляшущего Дугала и встретились с глазами Келсона, и между их разумами установилась связь, настолько глубокая, что память Келсона откликнулась на нее, как если бы Дугал был Дерини и пытался посредством мысли вызвать у Келсона воспоминания о том, как полжизни назад они стояли друг против друга, скрестив не зеленые ветки, а мечи, и двигаясь на манер того как это делал сейчас Дугал. Внезапно Келсон понял, что Дугал имел в виду, когда сказал о том, что он должен поступать как сочтет нужным, и обнаружил, что он уже выбирается из-за стола, чтобы спуститься с помоста к кружащемуся и прыгающему Дугалу.

Когда король спустился на пол, звук волынок даже не дрогнул. Келсон почувствовал что люди вокруг замерли, кто-то радостный, кто-то озадаченный, и только старый бард выглядел совсем не удивленным, хоть и поднял свои белые брови. Дугал заканчивал приплясывать, крутясь и раскачиваясь вокруг ветвей, подняв над головой сначала одну руку, затем вторую, но, заметив приближающегося Келсона, он улыбнулся и кивнул, упирая кулаки в бедра и начиная танец сначала. Келсон присоединился к нему с самого первого движения, позволив своим ногам нести его как это уже было много лет назад и повторяя движения Дугала, сначала немного напряженно, затем, по мере того как приграничники и равнинные рыцари начинали смотреть на него в неподдельном изумлении, все более и более уверенно.

Когда они начали следующую фигуру танца, выбивая ритм по полу, отплясывая друг напротив друга, и стараясь не задеть ветвей, Келсон снова ощутил пульсирующую связь, синхронизирующую его движения с движениями Дугала. С неожиданной отстраненностью он позволил окружающему миру сжаться до порхающих ног, зеленых ветвей и радостной улыбки Дугала. Как в тумане он замечал, как сидящие в зале начали прихлопывать и постукивать по столам, подбадривая их, охваченные тем же волшебством, которое не имело никакого отношения к Дерини.

Когда они начали последнюю фигуру танца, Келсон уже запыхался от усталости, но заставил себя не останавливаться, переступая с пятки на носок, выполняя одно движение за другим, пока ритм, наконец, не замедлился, и музыка угасла. Он и Дугал, стоя напротив друг друга, разделенные скрещенными зелеными ветками, поклонились друг другу, держа руки на поясе. Зал, казалось, обезумел.

Когда два молодых человека, запыхавшись, почти упали в объятия друг друга, приграничники и их женщины продолжали кричать приветствия. Люди Келсона, за исключением Эвана, выглядели совершенно ошеломленными, хотя некоторые из них присоединились к добродушным приветствиям, и далеко не последним из них был барон Джодрелл. Между ним и Эваном сидел, сложив руки и сжав губы в угрюмом неодобрении, насупившийся Коналл, но предводитель Мак-Ардри, сидевший в центре стола, просто сиял. Когда Дугал и Келсон, держа друг друга под руки, поднялись на помост, он протянул им наполненные кубки.

– Air do slainte! – крикнул он, остальные подхватили этот крик, когда Дугал и Келсон отпили из своих кубков. За ваше здоровье!

Шум приветствий стих, когда Дугал поднял руку, призывая к тишине, и, все еще немного задыхаясь и обняв одной рукой Келсона за плечи, повернул его лицом к приграничникам, сидевшим за столом.

– Родичи, это мой сводный брат, Келсон, – он сказал, улыбаясь. – Как видите, он одной крови с нами, и один из тех, кого я люблю. То, что он еще и мой король – большая радость для меня, и я хочу подтвердить свою преданность ему как моему господину, брату и сородичу. Вы отплатите ему тем же, ради меня?

Возобновившиеся крики и приветствия подтвердили то, что было нужно Дугалу. Когда довольный Келсон отступил назад все еще задыхаясь после пляски и задаваясь вопросом, как он сумел увлечь их, этот суровый народ гор, так, что они запросто признали его, человека с равнины, в число своих, Дугал повернулся и опустился перед ним на колени, обхватив его руки своими и прижав их к своему лбу в знак почтения.

Один за одним, приграничники Дугала присоединялись к нему, опускаясь на одно колено. Некоторые из них даже улыбались, как и любой из горцев, вынужденный следовать этому равнинному обычаю. Несколько человек были мрачны и угрюмы, но даже они опустились на колени. Необычность происходящего не была упущена Келсоном.