Сын епископа

Келсон торжественно вложил свою ладонь в его лапу и поднялся, наклонив голову в подобающем приветствии. Когда он склонился, чтобы поцеловать старика в щеку, нестройный шум одобрения пронесся среди присутствующих, и волынки издали приветственный возглас, пронизанный на этот раз барабанной дробью. То было не самое непринужденное приветствие, но все же какое-то начало…

Прикидываясь, будто он не замечает осуждающего взгляда Конала и растерянных лиц большинства своих спутников, Келсон, улыбаясь, сел на свое место. Брион никогда так не поступил бы, но ведь он, Келсон, не Брион. Придется им всем привыкнуть, что новый король станет вести себя иначе, как ему присуще. Он рассмеялся шутке, которую пробормотал ему на ухо Дугал, а когда явился Кьярд, чтобы подать им жареную птицу и говядину на крепкой горской лепешке-подносе, он схватился за еду пальцами, как здесь и подобало.

Они с Каулаем время от времени беседовали о том, о сем за едой: Келсон коснулся кое-какого своего опыта последних трех лет, а старый вождь с гордостью сообщил, что теперь умеет Дугал, как его приемник. И лишь мимоходом было упомянуто об ухудшающемся здоровье вождя.

Из уважения к хозяину Келсон избегал политики и прочих щекотливых тем, намереваясь подождать с такими разговорами до того, как им удастся потолковать с глазу на глаз. Но как раз перед тем, как подали сладкое — липкое миндальное печенье, бисквиты и мед, Каулай между прочим произнес имя Сикарда, своего брата, жена которого была Меарской Самозванкой.

— А что из себя представляет госпожа Кэйтрин? — спросил Келсон, стараясь, чтобы в голосе прозвучало поменьше нетерпения. К его облегчению, это не оскорбило Каулая и не побудило к сдержанности, вино сделало его словоохотливым и дружелюбным.

— А, она лелеет старую мечту, время для которой давно миновало, — ответил вождь. — Она мне всегда не нравилась. Между прочим, моя ровесница, а не пушистый цыпленок, но… Но дети у нее — горячие головы, а муженек — пуще того. Она и мой брат… Брр! — он с презрением сплюнул, и Келсон приподнял бровь, прикидываясь изумленным.

— Между тобой и Сикардом нет согласия?

— Можно так сказать, — согласился старик. — По правде говоря, мы не ладили ни с ним, ни с его сыновьями — Ителом и Ллюэлом. А вот девочка…

— Опять — дочь-невеста, — почти себе под нос уронил Келсон.

Однако старый Каулай тут же понял намек и громогласно расхохотался, хлопая Келсона по плечу.

— А, я вижу, тебя подталкивают, чтоб выбирал невесту? Что ж, можно найти кого-нибудь куда хуже, чем малышка Сидана. Ее имя означает «шелк» на древнем языке, и в ней есть все, чего не хватает ее братцам и мамаше. Она хорошенькая, равно как и наследница славного имени, с чудными шелковистыми волосами до колен, цвета орехов — а глаза, как у олененка. Крепкие белые зубы. И такие бедра, что ясно: принесет немало замечательных сыновей, хотя ей вряд ли больше пятнадцати.

— Ты говоришь так, словно пытаешься нас сосватать, — заметил Келсон с улыбкой, — что ты хочешь мне сказать?

Плечи Каулая поднялись и шевельнулись не без смущения, хотя он при этом и помотал головой.

— Ну, я не стал бы предлагать невесту моему королю, сынок, — сказал он. — Но если кто-то хочет поправить старую-старую беду и принести мир своему народу, может, ему и стоило бы жениться на Сидане. Если бы я видел в этом хоть какую-то пользу, я бы женил на ней Дугала или, да смилуется надо мной Господь, будь я сам помоложе и найди сговорчивого священника, сам бы на ней женился, хоть она мне и приходится племянницей.

Келсон невесело улыбнулся, вспомнив, что читал однажды о кровосмешении еще более близких родичей, из-за которого рухнул престол два столетия назад — хотя, в случае с Имре и Эриеллой, вопрос стоял еще и о Дерини.

Однако предложение Каулая не могло повлечь за собой столь катастрофических результатов, а напротив, помочь решению проблемы. И даже если они с Сиданой — родичи (Келсон попытался подсчитать в уме, но сбился), то не настолько близкие, чтобы вызвать негодование Церкви.

— Не думаю, что тебе понадобится жертвовать своим благом, — уверил он вождя с лукавой едва заметной усмешкой.

— А, ну конечно, конечно. Ей ведь нужен супруг-Халдейн, а не очередной горец, чтобы прекратились эти грязные интриги. Если не ваше величество, то, может, этот ваш юный кузен… — И старик поглядел вдоль стола туда, где Конал шевельнулся, сидя между Эваном и Джодреллом, ссутулившись над винным кубком.

— Нет, если хорошо подумать, Конал не годится, — более трезво продолжал старый вождь. — Не будет она с эдаким счастлива, хотя, думается, у твоего двоюродного братца хватает своих лихих замыслов. Власть порой — большое искушение, сынок. Но не мне тебе об это напоминать, верно?

Пораженный, Келсон бросил взгляд на Конала, а затем вернулся к старику.

— А что такое?

— Да ну, не хотел я очернять твоего двоюродного брата, парень. Но Сидана — завидная невеста, и может дать своему супругу все права на Меару. И если какой-нибудь умник с толком примется за дело, он даже сможет убедить ее братцев уступить дорогу.

Келсон мрачно покачал головой.