Сын Эльпиды, или Критский бык (СИ)

Она привела меня в свою комнату - я впервые оказался там; и заметил только мебель черного дерева и блестящие статуэтки каких-то богов в стенных нишах. Но я почти не смотрел по сторонам.

Бабушка закрыла дверь и какое-то время рассматривала меня. А потом спросила:

- Так ты хочешь быть похожим на своего отца, Питфей?

- Да, госпожа, - сказал я. Посмотрел ей в глаза - они горели темным пламенем… Госпожа Поликсена улыбнулась.

- Превосходно! Так не хочешь ли попробовать того, что мой сын получал от меня, пока не поумнел?

Я внутренне дрогнул; но расправил плечи.

- Да, госпожа! Накажи меня, я провинился!

Я сам разделся и бросился ничком на циновку. Я напрягся и сжался в ожидании боли: и, вместе с тем, какая-то часть моя жаждала этой расправы. Этого испытания!

Меня никогда еще не секли дома - отец только шлепал ладонью за непослушание; однако я уже тогда изведал тяжесть его руки и не ждал, что бабкино наказание окажется особенно чувствительным. Однако я ошибался: госпожа дала мне десять розог, и мне показалось, что она избила меня с жестокостью спартанского ментора. Чтобы не закричать, я впился зубами себе в руку.

Спина моя вся горела и мучительно саднила; а, попытавшись встать, я с испугом ощутил, как по ней сбегают ручейки крови.

- Доволен? - спокойно спросила бабка Поликсена.

- Да, - с дрожью ответил я. Я в самом деле был горд собой.

- Погоди, не одевайся, - предостерегла она, когда я потянулся за хитоном. - Если надеть хитон на свежие раны, волокна прилипнут и будешь мучиться долго. А то рубцы могут и загноиться.

Я послушно замер; а госпожа принесла какое-то пахучее снадобье в баночке и намазала мне спину, отчего моя боль утихла. Госпожа повторила, чтобы я не одевался до завтрашнего дня. После этого разрешила мне уйти.

Исидор вернулся в свою спальню только вечером. И, увидев, как он двигается, я воскликнул:

- Что, тоже влетело?

Мы уставились друг на друга, - два дурака, - а потом вдруг начали хохотать. Потом Исидор повернулся ко мне спиной, на которой набухли свежие рубцы.

- Это отец…

Я присвистнул.

- Неплохо, приятель!

Я дал ему взглянуть на свою спину. А потом он признался, что нас обоих оставили без ужина. Я сказал, что это ничего - была бы вода: и в коридоре обнаружился большой кувшин, который, по словам Исидора, его “госпожа мать” велела всегда держать полным…

После этого мы сблизились - знаете, как бывает у мужчин, даже маленьких. Исидор показал мне, как стрелять из лука; он пару раз взял меня на рыбалку. А по вечерам сын Поликсены потчевал меня своими историями: он и вправду умел рассказывать так, что заслушаешься. О прошлом своей страны, о великих битвах и грандиозных строительных работах, о том, как он сам рос и куда ездил; и я тоже делился с ним тем, что пережил.

И все было бы хорошо - но однажды я вдруг услышал, как моя бабка за дверью ругается с моей матерью. Они бранились в комнате бабушки: и я сразу понял, что яблоком раздора был снова я…

- Нет, я не позволю тебе! Это мой сын, а не твой! - крикнула Эльпида. - Ты видишь сама, каков он!

Я вспомнил, как после того наказания мама горько упрекала меня: и мне было так совестно, что я причинил ей боль…

- Тем более, что он таков, - гневно ответила Поликсена. - Пусть лучше он узнает это от меня, чем от моих врагов!

Я услышал, что бабка приближается к двери, чтобы прикрыть ее; и в испуге отступил.

Но терпеть дальше стало невозможно. Я должен был все знать!

Позже вечером я подкараулил бабушку в коридоре. Мама была занята с Гармонией - разучивала с ней песню собственного сочинения.

Госпожа Поликсена остановилась, выжидательно глядя на меня. После той порки мы с ней виделись как ни в чем не бывало; однако почти не говорили.

- Госпожа бабушка… - Я набрал воздуху в грудь. - Я давно понял, что у вас с моей матерью тайна от меня, которую ты хотела мне открыть! Мама, кажется, против… но я знаю, что это очень важно!

Поликсена спокойно кивнула, не сводя с меня глаз. Она сложила руки на груди.

- И что у нас за тайна, по-твоему?

- Это правда, что ты служила персам и они тебя возвеличили?.. - воскликнул я.

Между нами повисла тишина: я сам ужаснулся сказанному. Потом бабушка улыбнулась.

- Это правда, но лишь отчасти, - сказала она. - Я долго была царицей всей Ионии, и на трон меня посадили персы. Но так было нужно для нас.

Внимая ей, я ощущал сладкий ужас - будто ненароком пробрался в святилище и получил от богов дар, предназначенный мне одному…

- Почему? Почему так было нужно? - быстро спросил я.

Бабушка взяла меня за руку теплой сухой рукой.

- Идем сядем у пруда. Твоему отцу я все объяснила, когда ему было девять, и он меня понял… думаю, что ты поймешь не хуже. Я уже стара, - она улыбнулась, - и мы с тобой можем больше не увидеться.

И она повела меня в сад: мы с нею сели на траву у пруда, на том месте, где я недавно подрался с Исидором. Госпожа Поликсена долго говорила, а я долго слушал. И тот простой и ясный мир, который я до сих пор знал, рассыпался на кусочки.

* Приставка “Осирис” к имени фараона означала, что он обрел бессмертие, “уподобившись Осирису”.

* Сакральный период для египтян, равный 120 годам.