Сын боярский. Победы фельдъегеря

– Пей! – как из-под земли, вырос рядом с ним Захарий. – Всё пей, до дна!

– Изверг ты, Захарий!

– У меня одна забота – чтобы ты не заболел. Завтра спасибо скажешь.

Алексей выпил молоко, поел варенья – приторное.

– Теперь в избу, под одеяло – и спать.

– День на дворе… – попытался воспротивиться Алексей.

– Делай, что сказано.

Вроде Захарий слуга, но сейчас он командовал Алексеем, и всё, что он говорил и делал, было дельно.

Алексей перебежал в избу, разделся и нырнул в постель. А там и сам не заметил, как уснул.

Утром проснулся с заложенным носом. Болело горло, голова была тяжёлой. Он кашлянул пару раз, и сразу вошёл Захарий.

– Я туточки, в поварне был. Как здоровье-то? Что-то глаза у тебя красные, боярин… – он положил Алексею руку на лоб. – Э, лихоманка у тебя! Надо травы заваривать. Ты лежи, лежи…

Через полчаса Захарий вошёл с кружкой, от которой поднимался пар.

– Мой отец такой отвар пил, и тебе поможет. Семь трав тут: зверобой, чабрец, мята…

– Верно, – перебил его Алексей, – давай.

Пах отвар приятно, но на вкус оказался горьким. Всё же он выпил кружку до дна и снова уснул.

В обед Захарий заявился снова.

– Поешь куриной лапши да отвару попей.

Есть не хотелось, но пришлось подчиниться. Захарий не отстанет, да и выздороветь хотелось.

– Захарий!

– Туточки я!

– Мальчонка-то как?

– Он молодой, что ему сделается? После тебя попарили, молоком горячим отпоили – и хоть бы хны. Вон, в снежки во дворе играет. Я матери его наказал, чтобы за ворота не выпускала.

На душе у Алексея полегчало – всё-таки спас пацана.

Через пару дней он почувствовал себя заметно лучше: голова не болела, только в горле ещё першило немного. Но прошло ещё несколько дней, прежде чем Алексей окончательно выздоровел.

Однажды вечером, когда уже стемнело, к нему постучал Захарий:

– Боярин, тебя гонец спрашивает.

– Веди его сюда, да винца неси. Угощу человека, озяб небось.

– Выйти просит, говорит – срочно.

Алексей накинул кафтан – к чему надевать тулуп или шубу? За пару минут он и в кафтане не замёрзнет. Попутно прошёлся по двору: дорожки подметены от снега, кругом порядок. Молодец, Захарий, держит дворовую челядь в строгости, но и не обижает зазря.

За воротами стоял молодой безусый ратник – в тулупе, шапке суконной. Рядом лошадь.

– Здравствуй, боярин. Ты Терехов будешь?

– Я. Что-то лицо твоё мне незнакомо.

– Из новиков я.

Тогда понятно. Многих ратников, да и почти всех бояр Алексей в лицо знал.

– Послание тебе от князя.

– Говори.

– Не на словах передал, бумагу я привёз, – новик полез за пазуху тулупа.

В этот момент взгляд Алексея упал на снег, на отпечатки следов новика и его лошади. Странно, на отпечатках лошадиных копыт не просматривались подковы. У русских так не бывает.

Тень подозрения мелькнула у Алексея, но предпринять он уже ничего не успел. Переодетый новиком татарин выхватил из-за пазухи нож и с размаху всадил его в грудь Алексея.

– Это тебе за Тагир-батыра!

В последний момент Алексей успел подставить под удар правую руку, но было уже поздно, рука лишь слегка ослабила удар. Алексей упал, и тело его охватила слабость.

Лженовик вскочил на коня, ударил его плетью, и тот с места рванул в галоп: татарин боялся, что из имения выбегут русские ратники, и тогда ему конец.

А перед Алексеем пробежала вся его жизнь здесь: поход на Булгар, пиратские набеги с ушкуйниками, поединок с татарином, скачки. Откуда-то всплыло лицо Остриса, он грустно улыбался:

– Не торопись сюда, Алексей!

Алексей повёл головой, отгоняя видение. Слабеющими пальцами вытащил за цепочку свой камень-артефакт из-за ворота рубахи, с едва заметным усилием потёр его пальцами, на которых красовался перстень с бриллиантом, подарком Остриса. И вмиг стало светло и тепло.

«Ох я и дурень! – подумал Алексей. – Татарина переодетого не распознал! А где это я? Неужели в раю? У нас же зима, холодно».

Он разлепил глаза, повёл взглядом. Да он в своей комнате, на полу спальни валяется. Кровать, телевизор в углу, ковёр на полу.

Боль в груди медленно отступила, и Алексей глубоко вздохнул. Жив! Он жив! И вернулся в своё время. В очередной раз ему повезло.

Алексей поднялся с пола.

– Наталья, ты дома?

Тишина, только будильник громко тикает. Наверное, жена на работе, в редакции своей.

Слегка покачиваясь – то ли от не прошедшей ещё слабости, то ли как следствие переноса, – он прошёл в гостиную и увидел на подоконнике сотовый телефон. Нажал на кнопку, и на экране высветилось число, месяц, год и время. Ха! Так ведь здесь прошло всего полтора часа. Наталья и знать не будет, что он несколько лет прожил там. Вот только переодеться надо.

Алексей прошёл в ванную. Из зеркала на него смотрел он сам, только в окровавленном на груди кафтане и с окладистой бородой. Как есть боярин!

Алексей стянул кафтан, рубаху, штаны и сапоги. Надо поискать пакет, сложить туда вещи и выбросить всё в мусор.

Взгляд его упал на грудь. Там, прямо в области сердца, виднелся тоненький шрамик, розовый и совсем небольшой. А потом он обратил внимание на камень, по-прежнему висевший на цепочке. С ним явно было что-то не так.