– А где живут эти знакомые?
– Где-то на Северной стороне.
– Ну, если он говорит правду, значит, что-то тут не так.
– Чепуха! – сказал Бриттен. – Его же приятели, с которыми он вместе все это надумал. Как же им не подтвердить его алиби?
– Вы, значит, все-таки уверены, что это сделал он?
– А то кто же? – сказал Бриттен. – Эти красные, они на все способны, и они всегда держатся друг за дружку. Понятно, у него есть алиби. Уж он об этом позаботился. У него там довольно дружков, которые для него орудуют. Все эти его разговоры, что он не хочет уходить из тюрьмы, – просто трюк. Он рассчитывает, что сам останется чист, а его банда тем временем обделает все дело, да только номер не пройдет.
Разговор вдруг круто оборвался: наверху, на площадке, открылась дверь. Высунулась голова Пегги.
– Может быть, кофе выпьете, джентльмены? – спросила она.
– С удовольствием!
– Блестящая идея!
– Я сейчас вам принесу, – сказала она, затворяя дверь.
– Кто это?
– Экономка и кухарка миссис Долтон, – сказал Бриттен.
– А она что-нибудь знает об этом деле?
– Нет, ничего.
Снова все повернулись к Биггеру. Он подумал, что на этот раз придется сказать им еще что-нибудь. Джан сказал, что он лжет, и теперь надо спешно рассеять сомнения, которые у них могли возникнуть. Если он будет отмалчиваться, они подумают, что он знает больше, чем говорит. В конце концов, до сих пор по всему их поведению было видно, что они не считают его причастным к похищению. Для них он тупой, забитый негр, и ничего больше. Важно теперь удержать их мысли в прежнем направлении – в направлении, ведущем к Джану или к друзьям Джана.
– Скажи-ка вот что, – сказал один из репортеров, подойдя к нему и поставив одну ногу на крышку сундука. – Этот Эрлон вел с тобой разговор о коммунизме?
– Да, сэр.
– Ах ты черт! – вскричал Бриттен.
– Что такое?
– Я совсем забыл! Хотите посмотреть литературу, которую он дал мальчишке?
Бриттен даже покраснел. Он встал, полез в карман, вытащил пачку брошюр, которые Джан дал Биггеру, и поднял их так, чтобы все видели. Репортеры поспешно включили свои лампочки, торопясь сделать снимок. Биггер слышал их частое дыхание, видел их довольные возбужденные лица. Они покончили со снимками и снова вернулись к Биггеру.
– Он был здорово пьян, скажи?
– Да, сэр.
– А девушка тоже?
– Да, сэр.
– И как только вы приехали, он повел ее наверх?
– Да, сэр.
– Скажи, Биггер, какого ты мнения об общественной собственности? Считаешь ли ты, что правительство должно строить жилые дома для населения?
Биггер растерянно мигал:
– Сэр?
– А как ты относишься к частной собственности?
– У меня нет никакой собственности, сэр, – сказал Биггер.
– Брось ты этого болвана. Ничего он не знает, – сказал кто-то шепотом, но достаточно громко, чтобы Биггер услышал.
Наступило молчание. Биггер прислонился к стене и думал, что теперь они хоть на время от пего отстанут. Пламя в топке совсем заглохло. Дверь наверху отворилась снова, и показалась Пегги с кофейником в руке и складным столиком под мышкой. Один из репортеров пошел ей навстречу, взял у нее стол, раскрыл его и поставил. Она опустила кофейник на стол. Биггер увидел тонкую струйку пара, подымающегося от кофейника, и ощутил приятный запах кофе. Ему тоже захотелось кофе, но он знал, что не смеет просить, пока не напьются белые люди.
– Спасибо, джентльмены! – пролепетала Пегги, оглядывая незнакомые мужские лица. – Сейчас я принесу чашки, сахар и сливки.
– Эй, Биггер, – сказал Бриттен. – Расскажи им, как Джан заставлял тебя есть за одним столом с ним.
– Да, да, расскажи нам.
– Это правда?
– Да, сэр.
– Он тебя заставлял, а ты не хотел?
– Да, сэр.
– А раньше тебе никогда не случалось есть за одним столом с белыми?
– Нет, сэр.
– Эрлон тебе ничего не говорил про белых женщин?
– Нет, что вы, сэр!
– Как же ты себя чувствовал, сидя за одним столом с ним и мисс Долтон?
– Не знаю, сэр. Я ведь на службе, сэр.
– Тебе было неловко?
– Не знаю, сэр. Они мне велели есть, и я ел. Я ведь на службе.
– Значит, ты боялся, что если ты не будешь есть, то потеряешь службу, так?
– Да, сэр, – сказал Биггер, решив, что ему выгодно представиться беспомощным и запуганным.
– Черт возьми! – сказал один из репортеров. – Какой материал! Вы чувствуете? Негры хотят, чтобы их оставили в покое, а красные насильно тянут их в свое общество! С ума сойти! Мы раззвоним об этом по всей стране.
– Да, это похлеще, чем Леб и Леопольд, – сказал другой.
– Я подам это так: протест первобытного человека – негра против смущающей его покой цивилизации белых.
– Здорово!
– А что, Эрлон – американский гражданин?
– Этим надо поинтересоваться.
– Фамилия у него какая-то иностранная, не забудь указать на это.
– Может быть, он еврей?
– Не знаю.
– Хватит и этого. Нельзя же все сразу.
– Замечательно!
– Великолепно!
И тут не успел Биггер опомниться, как в него опять нацелились серебряные лампочки. Он медленно наклонил голову, медленно, чтобы они не догадались, что он это делает нарочно.
– Голову выше, пожалуйста!
– Стой ровно!
– Смотри в эту сторону. Так, хорошо!