Сын Америки

– Ну прости, моя маленькая.

– Я тебе позвоню утром, перед тем как ехать.

– Непременно. В котором часу?

– Около половины девятого.

– Чудесно. Но как мне не хочется, чтоб ты уезжала в Детройт.

– Мне самой не хочется. Да нужно. Понимаешь, дорогой, я должна загладить свою неприличную поездку с тобой во Флориду. Придется какое-то время слушаться маму и папу.

– А все-таки мне не хочется.

– Я вернусь через несколько дней.

– Несколько дней – это очень долго.

– Ты глупый, но милый, – сказала она, смеясь и целуя его.

– Поехали домой, Биггер, – сказал Джан громко.

Биггер выехал из Коттедж Гроув-авеню и свернул к северу. Улицы были темные, тихие и пустые, шины скользили по гладкому асфальту. У Сорок шестой улицы, когда до дома Долтонов оставался один квартал, где-то вдалеке послышалось дребезжание трамвая.

– А вот и трамвай, – сказал Джан, глянув в заднее стекло.

– Бедненький ты мой! – сказала Мэри. – Тебе еще так далеко ехать. С каким бы удовольствием я тебя подвезла. Но уже слишком поздно, мама и так, наверно, заподозрила что-нибудь.

– Не беспокойся. Я отлично доберусь.

– Постой, Джан, знаешь что? Биггер тебя довезет.

– Глупости! С какой стати он будет тащиться в такую даль чуть не на рассвете.

– Тогда тебе надо успеть на этот трамвай, милый.

– Нет. Я сначала провожу тебя.

– Но ведь ты знаешь, как редко ночью трамваи ходят, – сказала Мэри. – Ты простудишься, будешь ждать на таком ветру. Нет, нет, милый, пожалуйста, садись на этот трамвай. Я отлично доеду без тебя. Тут пустяки осталось…

– А ты правда не боишься?

– Конечно, нет. Вон уже виден наш дом. Вон, смотри…

Биггер в зеркальце увидел, как она показывает на дом Долтонов.

– Ну хорошо, – сказал Джан. – Биггер, остановите, пожалуйста, я здесь сойду.

Биггер затормозил. Он услышал их шепот.

– До свидания, Джан.

– До свидания, детка.

– Я тебе завтра позвоню.

– Непременно.

Джан подошел к передней дверце и протянул руку. Биггер застенчиво пожал ее.

– Очень хорошо, что мы с вами познакомились, Биггер, – сказал Джан.

– Угу, – промычал Биггер.

– Правда, я очень рад. Нате глотните разок на прощанье.

Биггер отпил из бутылки.

– Джан, я тоже хочу. Крепче спать буду, – сказала Мэри.

– Ты и так уже много выпила.

– Ну дай, милый.

Она вышла из машины. Джан дал ей бутылку, и она приложила ее к губам, закинув голову.

– Но, но! – сказал Джан.

– Что случилось?

– Я не хочу, чтоб ты свалилась где-нибудь по дороге.

– Я пока еще крепко держусь на ногах.

Джан взял у нее бутылку и допил до дна, потом бросил бутылку в водосток. Он стал неловко шарить у себя в карманах. Он пошатывался: он был пьян.

– Что-нибудь потерял, милый? – пролепетала Мэри; она тоже была пьяна.

– Нет, я тут кое-что хотел дать Биггеру прочитать. Слушайте, Биггер, вот вам несколько брошюр. Я хочу, чтоб вы их прочитали. Хорошо?

Биггер протянул руку и получил пачку тоненьких книжек.

– Ладно.

– Только чтоб вы непременно прочитали. А потом мы с вами побеседуем… через несколько дней… – У него заплетался язык.

– Прочту, – сказал Биггер, подавив зевок, и запихнул брошюры в карман.

– Я прослежу, чтобы он прочел, – сказала Мэри.

Джан еще раз поцеловал ее. Биггер услышал грохот подходившего трамвая.

– Ну, до свидания, – сказал Джан.

– До свидания, милый, – сказала Мэри. – Я сяду тут, с Биггером.

Она отворила переднюю дверцу. Трамвай, дребезжа, остановился на углу. Джан вскочил на площадку, и трамвай пошел дальше. Биггер повернул к бульвару Дрексель. Мэри завалилась в угол и вздохнула. Ноги раскинула в стороны. Машина плавно шла по мостовой. У Биггера кружилась голова.

– Биггер, вы славный, – сказала она.

Он посмотрел на нее. Ее лицо было мучнисто-белым. Глаза остекленели, она была совсем пьяна.

– Не знаю, – сказал он.

– Господи, ну до чего же вы смешной. – Она хихикнула.

– Может быть, – сказал он.

Она положила голову ему на плечо:

– Можно?

– Пожалуйста.

– А знаете, вы целых три часа слова не произнесли.

Она покатилась со смеху. У него все тело напряглось от ненависти. Опять она лезет к нему в душу, когда он не хочет этого. Она выпрямилась и принялась тереть глаза платочком. Не глядя на нее, он завернул к подъезду и круто затормозил. Машина остановилась. Он вышел и отворил дверцу. Она не двигалась. Глаза ее были закрыты.

– Приехали, – сказал он.

Она попыталась подняться, но сейчас же снова упала на сиденье.

– Ах, ты… Она пьяная, совсем пьяная, подумал Биггер. Она протянула руку. – Слушайте… Помогите мне встать. Меня качает.

Она съехала на самый край сиденья, платье у нее задралось, и он увидел полоску кожи там, где кончался чулок. С минуту он стоял не двигаясь и смотрел на нее; потом она подняла глаза и посмотрела на него. Она смеялась:

– Дайте руку, Биггер. Я не могу встать.

Он подал ей руку, и, когда она оперлась на нее, чтобы вылезти из машины, он почувствовал тяжесть ее мягкого тела. Ее темные, лихорадочно блестевшие глаза смотрели на него из запавших орбит. Он чувствовал аромат ее волос, касавшихся его лица. Он скрипнул зубами, ощущая легкое головокружение.

– Где моя шляпа? Потерялась по дороге…

Она пошатнулась, и он обхватил ее крепче, чтоб она не упала. Он оглянулся: шляпа ее лежала на подножке.