Сын Альбиона

Далеко не в лучшем настроении брел он по зарослям. Его тревожили неприятные воспоминания об одном эпизоде, свидетелем которого он случайно стал. Он видел, что дочь баронета отправилась на охоту в паре с молодым Скадамором. И поскольку сделала это без приглашения, должно быть, предпочла его общество всем остальным.

Экс-офицер в стрельбе по фазанам проявил себя совсем не так хорошо, как во время первой охоты. Несколько раз он промахнулся. Два или три раза тяжелые птицы взлетали прямо перед ним, а он даже не попытался поднять ружье или спустить курок!

Сквайры, которые накануне были свидетелями его подвигов в седле, удивлялись тому, какой он плохой стрелок.

Они не знали, чем объясняется его неудачная стрельба. Заметили только, что он рассеян, но не знали причины этой рассеянности.

Через какое-то время он с ними разошелся. Они думали только о фазанах, он — о гораздо более прекрасной птице.

Может быть, она сейчас одна в какой-нибудь укромной долине рядом с молодым Скадамором. Он шепчет ей на ухо уверения в своей братской любви!

Эта мысль печалила Мейнарда.

Можно было ожидать, что она его рассердит, но он знал, что у него нет права на гнев. Они с дочерью сэра Джорджа Вернона обменялись всего несколькими словами, обычными вежливыми выражениями. Он не имел возможности поговорить с ней о тех происшествиях, которые привели к их нынешним отношениям.

Он стремился увидеться с ней, и в то же время боялся этой встречи! Предчувствие, в котором он вначале был так уверен, оказалось обманом.

Сейчас, стоя в одиночестве в молчаливых зарослях, он чувствовал себя совсем по-другому. С уст его сорвались машинально произнесенные слова:

— Она никогда не будет моей!

— Вы обещаете, Бланш? Обещаете? — прозвучали другие слова, донесшись из-за густых зарослей падуба.

Слова эти произнес молодой Скадамор, и в тоне его звучала умоляющая нежность.

Ответа не было, и он повторил:

— Обещаете, Бланш?

Затаив дыхание, сдерживая дикое биение сердца, Мейнард ждал ответа. По тону спрашивавшего он понял, что молодые люди наедине.

Скоро он их увидел, идущих бок о бок по лесной тропе.

Потом остановились. Он опять не мог видеть их из-за колючих пучков листвы падуба, нависавших совсем низко. Но это не мешало ему слышать каждое слово разговора.

И каким сладким показался ему ответ девушки:

— Нет, Фрэнк. Не могу!

Он не знал ни смысла, ни природы обещания, которое у нее просили. Но объяснение было близко, и оно принесло ему еще большее удовлетворение.

— Ну, конечно, — укоризненно сказал Скадамор. — Я знаю, почему вы не можете мне пообещать. Да, знаю.

— Что вы знаете, Фрэнк?

— То, что все видят: вам нравится этот капитан Мейнард, который настолько стар, что мог бы быть вашим отцом или дедом! Ах! Если об этом узнает ваш отец… Ну, я не стану говорить, что…

— А если это и так, — отважно ответила дочь баронета, — кто может винить меня? Вы забываете, что этот джентльмен спас мне жизнь! Я утонула бы, если бы не его благородное поведение. И не только благородное, но и отважное. Вы бы видели эти большие волны, которые грозили поглотить меня! И никто не решился рискнуть и протянуть мне руку! Он спас мне жизнь! Неудивительно, что я испытываю к нему благодарность!

— Это не просто благодарность, Бланш! Вы влюблены в него!

— Влюблена в него! Ха-ха-ха! Что вы хотите этим сказать, кузен?

— Не смейтесь. Вы хорошо это знаете!

— Я знаю, что вы сегодня в плохом настроении, Фрэнк. Все утро дуетесь.

— Правда? Больше не буду — в вашем обществе. Поскольку вы ко мне равнодушны, вы, несомненно, обрадуетесь, если я вас покину. Вы ведь найдете без меня дорогу домой? Держитесь этой тропы. Она приведет вас к воротам парка.

— Не заботьтесь обо мне, — надменно ответила дочь сэра Джорджа. — Думаю, я смогу найти дорогу домой без помощи моего галантного кузена Скадамора.

Этим ироническим замечанием и закончился диалог.

Раздраженный этими словами, молодой джентльмен повернулся спиной к хорошенькой партнерше, свистом подозвал спаниеля и вскоре исчез в роще среди деревьев.

Глава ХLVI ДРУГОЙ РАЗГОВОР

— Я должен извиниться перед вами, мисс Вер-нон, — сказал Мейнард, выходя из-за падуба.

— За что? — спросила девушка, вздрогнув из-за его неожиданного появления, но сразу успокоившись.

— За то, что подслушал ваш разговор с кузеном.

Она стояла молча, словно вспоминала разговор.

— Уверяю вас, это произошло ненамеренно, — добавил Мейнард. — Я должен был бы выйти раньше, но… не могу сказать, что меня остановило. Правда в том, что я…

— О! — прервала она, как будто пытаясь избавить его от явного замешательства. — Это ничего не значит. Фрэнк говорил какую-то чепуху, вот и все.

— Я рад, что вы на меня не сердитесь. Хотя у меня есть причины стыдиться своего поведения, должен быть откровенным и признаться, что я доволен тем, что сумел вас подслушать. Так приятно слышать, как тебя хвалят.

— Но кто вас хвалил?

Вопрос был задан с такой наивностью, которую можно было принять за кокетство.

Может быть, она забыла, что говорила.

— Не ваш кузен, — с улыбкой ответил Мейнард. — Он считает меня настолько старым, что я могу быть вашим дедушкой.