Сын

– Нет! – со смехом отказалась она. – Лучше сделай фотографию.

Стиг покачал головой:

– Голоса лучше.

– Чем же?

Он сделал движение, будто собирался убрать волосы за ухо. Машинальное движение человека, который очень долго носил длинные волосы и забыл о том, что подстригся.

– Люди меняют внешность. Но голоса остаются неизменными.

Стиг смотрел на море, а она следила за его взглядом. Но не видела ничего, кроме сверкающей на солнце водной поверхности, чаек, шхер и парусов далеко в море.

– Некоторые меняются, – сказала она.

И подумала о детском голосе, который иногда раздавался в рации. Он не менялся.

– Ты любишь петь, – сказал Стиг. – Но не для других.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что ты любишь музыку. Но когда я попросил тебя спеть, ты испугалась так же, как та девушка в кафе, которой ты дала ключ.

Марта вздрогнула. Он что, прочитал ее мысли?

– Чего она боялась?

– Ничего, – ответила Марта. – Они еще с одной девочкой должны уничтожить часть архива, а другую часть перенести с чердака. А там никому не нравится находиться. Поэтому на чердаке мы делаем то, что необходимо, по очереди.

– А что не так с чердаком?

Марта посмотрела на чайку, застывшую высоко в воздухе над морем и едва заметно покачивавшуюся из стороны в сторону. Наверное, там ветер намного сильнее, чем на земле.

– Ты веришь в привидения? – спросила она тихо.

– Нет.

– Я тоже. – Она откинулась назад и оперлась на локти, чтобы видеть его, не поворачиваясь. – Дом, где находится «Ила», выглядит так, будто ему намного больше ста лет, правильно? Но на самом деле его построили в двадцатые годы. Сначала это был простой пансион…

– Железные буквы на фасаде.

– Верно, они остались с тех времен. Но во время войны немцы превратили его в дом для молодых женщин с детьми. Тогда эти стены увидели много грустных судеб, которые засели в его стенах. Одна из живших там женщин родила мальчика. Она утверждала, что забеременела в результате непорочного зачатия, а такое заявление не было совсем уж необычным, когда люди в те времена попадали в беду. Мужчина, которого все подозревали, был женат и, конечно, отрицал свое отцовство. О нем ходило два слуха. Один из них гласил, что он участвовал в движении Сопротивления, другой – что он был немецким шпионом и проник в движение Сопротивления, и именно поэтому немцы дали той женщине место в пансионе и до сих пор не арестовали мужчину. Но тем не менее однажды утром мужчину застрелили в битком набитом трамвае в центре Осло. Кто его убил, так и не выяснили. Движение Сопротивления утверждало, что устранило предателя, немцы – что разделались с партизаном. И чтобы ни у кого не осталось сомнений, немцы повесили труп перед прожектором на маяке Кавринген.

Она указала на море.

– Моряки, проходившие мимо маяка в дневное время, видели высохший, поклеванный чайками труп, а те, кто шел мимо ночью, видели огромную тень, которую покойник отбрасывал на поверхность моря. Но в один прекрасный день труп внезапно исчез. Некоторые считали, что его убрало движение Сопротивления. Но с того дня женщина в пансионе начала сходить с ума, она утверждала, что мужчина превратился в привидение, что он приходит в ее комнату по ночам, стоит над колыбелькой их ребенка, а когда она кричит на него и требует убраться, он поворачивается к ней лицом с двумя черными дырами на тех местах, где находились выклеванные чайками глаза.

Стиг поднял бровь.

– Вот так мне рассказывала Грете, начальница «Илы», – сказала Марта. – История гласит, что их ребенок все время плакал, но когда женщины из соседних комнат стали жаловаться и требовать, чтобы она успокоила свое дитя, она ответила, что ребенок плачет за них обоих и будет делать это вечно.

Марта сделала паузу. Ей всегда больше всего нравилась именно эта часть истории.

– По слухам, она сама не знала, на кого работает отец ребенка, но, чтобы отомстить ему за отказ от отцовства, она сдала его немцам как партизана, и движению Сопротивления – как шпиона.

Внезапно налетел прохладный ветер, и Марта поежилась. Она села и обняла колени руками.

– И вот однажды она не пришла на завтрак. Ее нашли на чердаке. Она повесилась на большой поперечной балке. На дереве видна светлая полоска, и, по слухам, именно там была привязана веревка.

– И теперь ее привидение живет на чердаке.

– Я не знаю, знаю только, что в том месте трудно находиться. В принципе я не верю в привидения, но никто не может находиться долго на чердаке. Там как будто чувствуется зло. У людей начинает болеть голова, им кажется, что помещение выталкивает их. Обычно это происходит с новенькими сотрудниками или с людьми, нанятыми для уборки, которые не знают всей истории. И дело не в асбестовой изоляции или чем-то подобном.

Она пристально посмотрела на Стига. Но на его лице не было скептического выражения или улыбки, которую она почти ожидала увидеть. Он просто слушал.

– Но это не все, – вновь заговорила Марта. – Ребенок.

– Да, – произнес Стиг.

– Да? Можешь угадать?

– Ребенок исчез.

Она удивленно посмотрела на него:

– Откуда ты узнал?

Он пожал плечами:

– Ты попросила меня угадать.