Сын

А так ли уж правильно она воспитывала своих детей? Учила других родителей, а сама разве не баловала своих? Ей хотелось, чтоб дети и без отца получили счастливое детство. Она старалась все делать для них и за них одна — убрать, постирать, купить, сварить. Хуже сделала и для них и для себя. Саня совсем не приучен к труду и потому не ценит ее труда. Да и Ира могла бы больше ей помогать.

Наверно, она многое упустила в воспитании своих детей. А ведь она в первую очередь несет за них ответ…

Татьяна Михайловна лежит без сна — думает, вспоминает день за днем свою нелегкую жизнь и нелегкое детство своих детей.

…Одинокой Татьяна Михайловна осталась в первый же день войны, когда в один час пришла беда сразу ко всем советским людям. Беда страшная, жестокая, непоправимая.

Сане в ту пору было два месяца: А дочке Ире два года. Жили они там же, где живет сейчас Татьяна Михайловна с детьми, — на Бронной. Володя работал хирургом в районной больнице на Красной Пресне. Она, Таня, с рождением второго ребенка временно оставила работу в детдоме. С ними жила мать Володи, Ксения Ивановна, маленькая, худенькая женщина с доброй, мягкой улыбкой и добрым сердцем. Таня любила свекровь, как родную мать, и жила с ней очень дружно.

В то июньское воскресенье Володя, как всегда по праздникам, ушел после завтрака гулять с Ирой. Таня занялась обедом.

И вдруг неожиданно Володя вернулся бледный, с широко открытыми глазами. Ира, недовольная, хныкала.

— Что случилось? — спросила Таня.

— Понимаешь, какое дело… — затягивал ответ Володя. — Говорят, война началась. Включи радио.

Таня хорошо помнит, что в первую минуту она не испугалась и не взволновалась. Скажи ей тогда Володя, что заболела Ира, она больше бы расстроилась. Но этого спокойствия хватило лишь на несколько мгновений…

В этот первый же день войны Володю мобилизовали, и он уехал. Таня поехала провожать его: на Белорусский вокзал, но даже не дождалась, когда отойдет поезд. Ей надо было торопиться домой — кормить Саню.

И вот осталась тогда Таня с двумя маленькими детьми в Москве, где все подчинилось обороне, защите страны. С рюкзаками за плечами шли мужчины на призывные пункты и рядом с ними заплаканные жены и растерянные детишки. В магазинах появились очереди за продуктами. Подвоз на рынки почти прекратился.

Вскоре начались воздушные тревоги. Они объявлялись и днем и ночью. Татьяна Михайловна брала на руки маленького Саню, а Ира цеплялась за ее юбку, и так они бежали в подвал соседнего дома, оборудованного под бомбоубежище.

Домоуправление требовало, чтобы дети в самый короткий срок были эвакуированы из Москвы. Таня решила снова начать работу в детдоме, откуда она совсем недавно ушла, и вместе с ним эвакуироваться. Но заведующая детдомом развела руками:

— Ну что мне делать с вами, Татьяна Михайловна? Как вы можете работать, когда у вас грудной ребенок и двухлетний. В группу к дошкольникам их не поместишь, а с кем же оставить малышей? И потом, дорога! Ведь нам в пути придется пробыть целую неделю.

Оставалась одна возможность: поехать к сестре в Мичуринск.

Там ее родина, там сестра и другие родственники. Мать Тани давно умерла. Сестра жила в деревне, в маленьком домике, оставшемся от матери. В деревне, вероятно, легче будет прокормить себя и детей.

Свекровь наотрез отказалась с ней ехать.

— Я, Танюша, с дорогой душой поехала бы, но как же мы всё бросим — комнату, вещи?.. А Володя? Напишет письмо сюда, а нас никого нет. Соседи тоже собираются уезжать. Нет, я останусь. А уж если и меня заставят уехать из Москвы, так я на свою самарскую родину поеду. Там мой старший сын, Николай. Если умру, все-таки в родном краю. А ты без меня обойдешься. К родным едешь, они тебя в обиду не дадут. Да и сама ты ловкая, толковая. Только тосковать я буду о внуках…

Она даже не договорила и горько заплакала. До самого отъезда Тани Ксения Ивановна беспрерывно вытирала набегавшие слезы, но очень внимательно собирала ее в дорогу. Ну разве догадалась бы Таня взять с собой керосинку, термос, запас манной крупы, белой муки и множество других вещей, которые потом так пригодились!

Аттестат мужа Тане выдали в военкомате. Ну что ж, это будет ей крепкой поддержкой.

Татьяна Михайловна выехала из Москвы в десять часов вечера. В вагоне было душно, жарко, тесно. Взрослые ссорились, дети плакали. Все проходы забиты большими узлами, чемоданами, громоздкими ящиками и кошелками.

Таня положила Иру и Саню рядом, а сама села так, чтоб загородить их от света, суеты и толчков. Ира притихла, видно, испугалась вагонного шума. Саня почти все время плакал, и, казалось, ничем невозможно было его успокоить. Жара и духота вызвали жажду, и скоро был выпит весь запас воды в термосе. Пришлось просить воду у соседей, которые взяли с собой трехлитровый бидон. Как в аду, прошла эта вагонная ночь с постоянным беспокойным плачем Сани и боязливым стоном Иры.