Луи Рено решил как можно скорее выяснить, где именно находится Виктор Ласло и что он замышляет. Луи всегда полагал, что оставаться в живых — первостепенный приоритет человека, дабы у него была возможность наслаждаться второстепенными и третьестепенными приоритетами этой жизни. На какой-то миг ему показалось, что он расставил свои приоритеты задом наперед, как Рауль.
— Еще разок — куда вы сказали, командир? — спросил таксист.
— Клэрвиль-стрит, сорок два, — ответил Рено.
Глава девятая
Еще долго после ухода Рено Рик Блэйн сидел, утонув в кресле и погрузившись в раздумья.
— Что такое, босс? — спросил Сэм, будто и сам не знал. Ему уже приходилось видеть эту меланхолию. — Вам же вроде не нравится думать о прошлом.
— Бывает, прошлое думает о тебе, — сказал Рик. Он потянулся было за газетой, потом вспомнил, что британские газеты по какой-то странной причине не желают освещать бейсбол.
Рик тосковал по какому-нибудь делу, занятию, которое помогло бы ему приблизиться к цели, помогло бы найти Ильзу. От безделья он бесился. Он вытянул из кармана ее записку и в тысячный раз перечитал: «В Лондон. Британская разведка.
Он весь последний месяц ломал над ней голову. Про Лондон понятно: они уже тут. «Британская разведка» — тут все очевидно, как и «Опасность» и «Приезжай скорее». Но кто такой
— Сэм, — сказал Рик. — Кто такой
— Уделали, босс.
Рик расстроился. Он столько лет полагался на Сэма, что всегда терялся, если тот вдруг чего-то не знал. Рик был уверен, что Сэм знает все.
Рик встал. Бездействие всегда изнуряло его. Прогулка по Лондону — даже такому, еще дрожащему от почти еженощных бомбежек люфтваффе, — всё лучше, чем торчать здесь. Опасности нет: спасибо британским передовым опытам с радаром, немцы летают только ночью.
— Куда идем? — спросил Сэм, натягивая пальто.
— Туда, где я не был много лет, — ответил Рик. — В библиотеку.
Такси катило через Лондон — по Дувр-стрит до Пикадилли, через Пикадилли-сёркус на Лестер-сквер, по Черинг-Кросс-роуд и на Рассел-стрит, — огибая руины последней бомбежки. Хотя главной целью немцев были ист-эндские доки — сердце английской корабельной промышленности, — летчикам не хватало то ли опыта, то ли смелости, чтобы сбрасывать бомбы хоть с какой-то прицельностью. Убийственно точный зенитный огонь британцев, а также храбрость и профессионализм пилотов Королевских ВВС так трепали фашистов, что те за счастье считали, едва завидев Лондон, отделаться от бомб и как можно скорее смыться.
Проезжая по Лестер-сквер, Рик с Сэмом заметили, что средоточию лондонской сладкой жизни бомбежки хоть бы что: танцзалы полны, в кинотеатрах идут фильмы. Рик заметил, что в «Асторе» идет «Высокая Сьерра». «С УЧАСТИЕМ ХАМФРИ БОГАРТА И ИДЫ ЛУПИНО. РЕЖИССЕР РАУЛЬ УЭЛШ» [54]— гласила реклама. Кино оставляло Рика равнодушным. Он больше любил театр, особенно мюзиклы.
Вот и Британский музей с библиотекой, распластавшийся на Рассел-сквер.
— Бывал когда-нибудь в музее, Сэм? — спросил Рик, пока они поднимались по ступеням.
— Нет, сэр, — ответил Сэм. — Времени не было. Я хотел, но вечно что-нибудь мешало.
— Бильярдная Бергмана? — сказал Рик.
В этом гарлемском заведении Рик и сам в былые дни выигрывал кое-какую мелочь.
— Нет, сэр, — уточнил Сэм. — Бергман тогда был в белой части города. Неужто забыли?
— Постарайся не напоминать. — Рик потянул массивную дверь.
Их шаги эхом разносились по мраморному залу. Рик решительно двинулся к смотрителю в мундире.
— Здесь кто-нибудь говорит на иностранных языках? — спросил Рик.
Страж и бровью не повел.
— Я уверен, сэр, что многие говорят, — ответил он.
— Ага, хорошо, назовите кого-нибудь, — сказал Рик.
В подобные моменты он стыдился, что не получил путного образования.
— Мистер Роббинс вам подойдет, сэр, — сказал страж. — Позвонить ему?
— Будьте любезны, — ответил Рик.
Через пять минут их с Сэмом ввели в тесный кабинет Джонатана Роббинса, младшего хранителя отдела древних языков.
— Мистер Блэйн, — сказал Роббинс, энергично тряся Блэйнову руку. — Чем могу быть вам полезен?
— У меня к вам вопрос, — сказал Рик. — На скольких языках вы говорите?
— А сколько вам нужно? — с жаром ответил Роббинс.
Единственный случай, когда англичане могут проявить какое-то подобие эмоций, подумал Рик, — когда они имеют дело с абсолютным незнакомцем, и дело это совершенно безличное и бестолковое.
— Я бегло говорю на древнеегипетском, древнегреческом, шумерском, санскрите и аккадском. Но вот этрусский пока еще осваиваю. — Роббинс хихикнул. — Как и все мы, да?
— Бесподобно, — сказал Рик. Почему-то он готов был поспорить, что лингвистическая компетенция Роббинса не охватывает идиш. — Это вам что-нибудь говорит?
Рик сунул Роббинсу клочок бумаги, на котором написал слово «Henker».
Роббинс глянул на бумажку.
— Какой же я невежа, — заметил он. — Присаживайтесь, господа. Простите, тут так тесно. Но, понимаете ли, деньги…