Сыграй ещё раз, Сэм

— Нас?

— Да, нас, — подтвердила Ильза. — Я уже два года замужем за Виктором Ласло.

— Замужем! — воскликнула мать, и думать забыв обо всем прочем. — Да еще за Виктором Ласло! Вся Европа знает и чтит это имя. Какая чудесная новость!

Ингхильд поцеловала дочь, сердце ее разрывалось от гордости; ах, если бы Эдвард знал.

— Я не могла написать тебе про свое замужество, — продолжала Ильза. — Ради его безопасности и ради моей мы никому не говорили. Слишком рискованно для нас обоих. Но из Марокко нас вытащил не Виктор. Другой. Тот, о ком мне надо с тобой поговорить.

Ильза смолкла, не зная, как продолжить.

— Мама, — начала она, — возможно ли любить двоих мужчин одновременно? По-настоящему любить и того и другого, всем сердцем и всей душой, так, словно без них твоя жизнь не имеет смысла? А если возможно — как выбрать? И надо ли выбирать? — Ильза крепко сцепила руки. Она сидела так близко к матери, а душою была еще ближе. — Возможно ли это, когда они так непохожи? — продолжала она. — Когда один обращается к лучшим чертам твоей натуры, а другой — к самой твоей природе?

Она замолчала, в ужасе ожидая и страстно желая ответа; не зная, что хочет услышать.

Ингхильд осторожно взвешивала слова дочери. Если она и удивилась, узнав о замужестве Ильзы и тут же — о ее дилемме, то виду не подала.

— Может, расскажешь мне о нем? — сказала она.

Эту речь Ильза и репетировала в такси, сама того не зная.

— Его зовут Ричард, — ответила она. — Ричард Блэйн. Он американец, из Нью-Йорка.

И она рассказала матери все, начав с того, как встретила Виктора. Рассказала об их недолгой жизни в Париже. О том, как сообщили о смерти Ласло. О том, как познакомилась с Риком.

— Была весна, я читала газету в «Дё Маго». ^[16]Только и говорили, что о войне. Порыв ветра унес у меня газету. Но она не успела улететь на мостовую — мужчина за соседним столиком поймал ее и подал мне. «Кажется, это ваше, мисс», — сказал он по-английски. Я подумала, что он, должно быть, американец. Он сел за мой столик. Я его не приглашала, но он все равно сел. Тут я и убедилась, что он американец. «Вид отсюда гораздо лучше», — сказал он и заказал нам обоим кофе на самом дурном французском, какой мне только встречался. Услышав, как он говорит, я засмеялась. «Что смешнее, — спросил он, — мой акцент или мое лицо?» Могла ли я после этого его прогнать?

— Если мужчина умеет женщину рассмешить, — сказала Ингхильд, — он сделал первый шаг к тому, чтобы завоевать ее сердце.

— Мое сердце! — воскликнула Ильза. — Я думала, оно исчезло, умерло вместе с Виктором. Я была одна и совсем одинока. Не знала, что делать и куда идти. Домой в Осло я не могла, после того как…

— После того как Квислинг продал нашу страну немцам, — досказала Ингхильд.

— После того как ты уехала, — поправила Ильза. — После того как не стало папы. — Голос Ильзы дрогнул — она гнала от себя печаль. — В тот вечер он предложил мне поужинать в «Ла тур д'аржан». ^[17]Я согласилась. Все выглядело вполне невинно. Мы поужинали. На следующий день мы танцевали. Ездили прокатиться на его машине, плавали по Сене. Побывали в его ночном клубе «Ла бель орор». ^[18]Вдвоем встретили рассвет, и это было так прекрасно.

— И ты влюбилась, — сказала Ингхильд.

— И я влюбилась, — подтвердила Ильза. — И не в идею на этот раз, а в человека. Ричард открыл мне мир, о котором я и не подозревала, мир романтики и страсти и…

— Физической любви между мужчиной и женщиной, — сказала Ингхильд.

Ильза кивнула:

— Рик вернул меня к жизни. И тут Виктор воскрес из мертвых.

— Как это?

Ильза слишком разволновалась; она заставила себя успокоиться. С того дождливого тоскливого дня в июне 1940 года в Париже, когда истощенный и изнуренный Виктор внезапно вновь предстал перед ней, в их совместной жизни мало что осталось, кроме строжайшей конспирации и непрерывного бегства — гестапо охотилось за ними по всей Франции. Если бы не смелый алжирский рыбак, который тайно перевез их на баркасе через Средиземное море из Марселя в Алжир, спрятав под грудами вонючей рыбы… От воспоминания Ильзу передернуло.

— Немцы наступали, — рассказывала она. — Все понимали, что падение Парижа — только вопрос времени. Чешское правительство в изгнании переехало в Лондон. Ричард не хотел уезжать, хотя я умоляла его. Я знала, что он не бесчувственный циник, которым притворяется. Я знала, что он дрался против Муссолини в Эфиопии и против Франко в Испании. Немцы тоже знали его историю; останься он, его бы тут же арестовали. Я не могла допустить такое со вторым мужчиной в моей жизни. Но без меня он бы не поехал. Мы решили бежать вместе.

— Но не бежали.

— Я не смогла, — сказала Ильза, опуская глаза в пол. — За день до нашего отъезда в Марсель мне шепнули, что Виктор жив и прячется в товарном вагоне на окраине Парижа. Он был болен и нуждался во мне. Ох, мама, ну как я могла не помчаться к нему? Он же мой муж.

Ильза плакала, слезы, которые она сдерживала так долго, текли по щекам.