Сыч — птица ночная

— Я нэ трогал тывой баба, — неуверенно пробормотал бородач, виновато шмыгнув носом. — Другой его драл, я нэ…

— Не надо пи…деть, красивый мой, — почти ласково попросил я. — Лучше послушай второй вариант-Пленный искательно уставился на меня, несколько посветлев взором. Я досадливо крякнул, прогоняя внезапно всплывшее из глубин сознания ощущение неловкости. Какая, собственно, разница, как убить человека? Ты лишаешь его жизни — вот что главное, не важно, что способы умерщвления могут быть самыми разнообразными. Разве имеешь ты моральное право предлагать ему выбрать смерть только потому, что он горец, существо совсем другого уклада, и потому вопрос голожопия ему далеко не безразличен?

— Гхм-кхм… Водку пьешь? — вдруг озарился я, заметив в серванте несколько непочатых бутылок кристалловской «Гжелки». — Тут у вас, я вижу; вполне приличная водочка имеется.

— Пью, — утвердительно кивнул бородач. — Да, сичас ништяк водка бил бы. Даеш?

— А почему нет? — я встал, откупорил одну из бутылок и набулькал в высокий хрустальный бокал граммов триста, не меньше. Заметил, что руки слегка трясутся — нервничаю. Давненько я не убивал человека не в состоянии боевого транса, с ходу, навскидку, а в спокойной обстановке, предварительно мило побеседовав с ним. Когда это было в последний раз, тот человек — тож абрек — был мне лично ненавистен и являлся моим кровным врагом. А этот мне в принципе ничего плохого не сделал. И ведет себя как настоящий мужик, чем вызывает симпатию. Сумею ли? Ох, гореть мне в аду…

— Держи, — протянул бокал пленнику. — Извини — закуски нет.

— Ништяк, — бородач взял бокал связанными руками, в три глотка осушил его и долго морщился, отдуваясь и вытирая предплечьем выступившие слезы.

— Гхм-кхм… В общем, ты одеваешь штаны, — продолжил я после некоторой паузы. — Я развязываю тебе руки. Ты отходишь в дальний угол, — я показал, в какой именно угол он отходит, — и бежишь мне навстречу. Я стою у входа. Я убиваю тебя в движении, ты падаешь с протянутыми вперед руками. Опытный воин при виде твоего трупа сразу поймет, что ты бросился навстречу врагу, чтобы вцепиться в него волчьей хваткой. Но — не успел. Тогда все вопросы автоматически отпадают. А Зелимхан — очень опытный воин, так что… Гхм-кхм… Ну и как тебе?

— Эта заибис, — немного подумав, произнес пленный — лицо его уже не было напряженным, глаза чуть за-маслели, речь поплыла. — Это… Это…

— А ты говори по-чеченски, — предложил я. — А я буду по-русски. Так мы поймем друг друга лучше… Итак, я понял, что второй вариант тебе понравился больше, чем первый. Верно?

— Дай еще водки, — попросил пленный по-чеченски. — Да не наливай — бутылку дай, я из горла.

Я протянул ему бутылку — он быстро уничтожил содержимое и опять долго отдувался, вытирая слезы. Я не торопил, хотя стрелки часов подсказывали мне, что пора закругляться — все сроки прошли, Валера на улице весь изнервничался уже.

— Что ты хочешь знать? — спросил бородач, закончив отдуваться. — Ты же хочешь что-то узнать, поэтому предлагаешь мне выбрать между красивой смертью и позорной?

— Правильно понимаешь, — похвалил я его. — Пять вопросов — пять ответов. И покончим с этим. Но! Если мне покажется, что ты врешь, я буду думать — стоит ли идти тебе навстречу. Понятно?

— Спрашивай, — заплетающимся языком молвил бородач — он хмелел на глазах.

— Меня интересует все, что касается ликвидации моей команды, — начал перечислять я. — Год назад неподалеку отсюда сгорели два дома. Там жили мой шеф и мои боевые братья. Первое: как проводилась акция? В смысле — просто был поджог или сначала всех перестреляли, а потом подожгли? Второе: остались ли на пожарище трупы? Если да — то сколько. Если нет…

— Подожди, — перебил меня пленный. — Это дело делали другие люди, мы такими вещами не занимаемся. Но с ними тогда был Аюб — он сейчас повел караван в ЗОНУ. Я тебе ничего сказать не могу, я приехал сюда гораздо позже. А Аюб не такой человек, чтобы распространяться о своих подвигах. Если ты его достанешь — спроси. Что ты еще хочешь знать?

— Да, этого следовало ожидать, — недовольно пробормотал я. — Ты меня разочаровал… Так-так… А может быть, ты что-нибудь слышал… Ну, сейчас никто в ЗОНЕ не балуется? Караваны отстреливают, тропы минируют, информаторов режут… А?

— Казаки шалят иногда — по мелочи, — немного подумав, сообщил пленный. — Ну, есть там кое-какие случаи, когда что-то где-то пропадает — не доходит по адресу. Но наш коридор никто не трогает — это точно. Зелимхан сам знаешь какой вес имеет! Нет, то, что ты имеешь в виду, — такого нет.

— Ты меня не просто разочаровал, а прям-таки убил, — понуро признался я. — Ожидал я нечто иное услышать, честно скажу… Ладно, поехали дальше. Маршруты движения караванов назови. Я ЗОНУ хорошо знаю, ты называй ориентиры.

— Я не вожу караваны, — несколько виновато даже сказал бородач. — Это Аюб все знает. Ну, один ты знаешь — через Сухую. Это Зелимхана люди там засыпали. Атак… Нет, ничего сказать не могу. Я здесь сижу, остаюсь за старшего, когда Аюб уезжает…