Сворачиватель Времени

– А то. Ты потише давай. Эхо видишь какое, – я без задней мысли показал ему «ок» и он хмыкнув, пошёл дальше, с автоматом в одной руке и с факелом в другой.

Когда его факел прогорел, я передал ему свой для запала и мы пошли дальше. С потолка изрядно капала холодная вода, о герметичности подземного хода не могло быть и речи. Местами обвалился потолок, но не настолько серьёзно и через завалы можно было перелезть. Где-то мы брели по лужам. Волик в растоптанных берцах чувствовал себя уверенно в отличие от меня. Я же чувствовал, как каждый раз вода заливается внутрь через пористую сеточку, и без того забившуюся грязью, и это был лучший мотиватор выбраться отсюда поскорее.

Вскоре сильно запахло дымом. Шахта плавно поднималась вверх и вывела нас в незнакомую область редкого, но могучего и тёмного леса. Утро по уму должно было уже наступить, но равномерная темнота обволакивала всё вокруг. До нас стали доноситься хриплые вопли. Они шли со стороны редких просветов огней. Единственная, наконец-то сухая, широкая тропа вела к ним. Зону огней окружал высокий неравномерный по высоте частокол с насаженными, свежими и не очень головами самых разнообразных животных. Ни одной человеческой головы или черепа я не обнаружил и было непонятно, радоваться этому или бить тревогу. Свет от огней плавно лился сквозь щели между брёвен, но возможности просунуть даже руку не было, собрано всё было довольно добротно.

Мы залезли на разлапистую, чёрную смоляную ель и увидели всё как на ладони. Не менее сотни серокожих, в чёрных шубках существ толпились вокруг огней, звеня какой-то металлической, деревянной и костяной утварью, бывшей не то посудой, не то музыкальными инструментами. Гомон возрастал и под него на главное место посередине поляны, служившей им двором, вынесли какое-то причудливое парнокопытное животное. Самый низкий из всех, разодетый как пугало, достал из-за пояса длинный костяной нож и вскрыл им шею внушительного, чёрного мохнатого животного, в качестве жертвы, пока та не испустила дух.

Под струю крови подставили ведро и когда оно полностью набралось, пить они её к моему удивлению не стали. Вместо этого низкорослый стал намазывать ей своё лицо. Потом он дал остальным знак и они стали подходить к нему, чтобы он проделал то же самое с ними.

– Вот поэтому я в церковь не хожу, – шёпотом признался Волик.

Когда все были разукрашены кровью, низкорослый вырезал у туши сердце и надкусив его бросил в толпу, что-то прорычав. Следом его поймали, кое-как поделили и начался пир. Тушу ели сырой, разрывая её на куски прямо своими когтистыми руками-лапами.

– Вот поэтому я животную пищу не ем, – признался я шёпотом соседу по дереву и он едва слышно усмехнулся.

Затем были какие-то безумные хороводы, танцы и даже пение. Переросло всё в посиделки с закрытыми глазами, раскачивания из стороны в сторону и завывания на мрачное небо.

– Так, слушай сюда Сеня. Я сейчас полезу в их огород и заложу там под репку взрывчатку. Твоя задача простая. Не спалить себя и меня, усёк?

– Так точно товарищ Волик.

– Молодец. В случае непредвиденной угрозы, сделай выстрел в воздух. На случай если захочешь меня прикрыть, палить отсюда не надо. Лучше спустись и делай прицельные выстрелы в грудь и голову. Понял? Хорошо. Если всё совсем плохо будет, ставь автоматический огонь и держи двумя руками.

– Ага. Не пуха.

– К чертям собачьим. Хотя они уже все перед нами.

Волик как опытный партизан, бесшумно перелез с веток на частокол, спрыгнул, перекатился и встал наизготовку с автоматом на одно колено. Оставшись не обнаруженным и на всякий случай, глянув на мои неловкие синапсы, что всё чисто, он ползком приминая высокую траву, двинулся к месту проведения безумного шабаша.

Двигаясь между завалами брёвен, служивших дровами и порослями молодых, чудом не выдранных на те же дрова молодых елей, Волик как шарик катился от одного укрытия к другому. Большой необходимости в тщательной скрытности не было, но я представлял какую он прошёл школу жизни, чтобы просто так рисковать по пустякам, быть обнаруженным и подставить под удар собственную жизнь.

Казалось в плане перемещения в пространстве, дикий народ успокоился. Песнопения же наоборот поднялись на новый уровень. Хрипящие дрожащие завывания напротив стали такие жуткие, что у меня стыла кровь от одних только их произношений. Такого качественного вокала порой не встретить даже у самых отборных буйно помешанных метал команд. Вытащи одного такого в моё время, да воткни в группу и можно собирать легендарные концерты. Люди будут просто из голого интереса приходить и слушать леденящие душу, до самой её глубины дикие языческие мотивы.