Свора

— Я не принадлежу Николзу.

Но ему-то было плевать. Писклявого голоска этой красотки достаточно, чтобы отвадить любого мужчину. Кроме того, она прошла суровую жизненную школу.

— Отвали, — тихо предупредил Рокет. — Подержанных не берем.

— Очаровательно! — парировала она.

Рокет уничтожил ее взглядом, а потом всем своим видом продемонстрировал Бобби, что пора уносить ноги.

Но в этот момент появилась тележурналистка.

— Пожалуйста! — умоляла она. — Хотя бы пару слов. Будет так здорово, если вы появитесь в моей программе.

Это была хорошенькая негритянка, как раз в стиле Рокета, и он согласился.

Бобби ухмыльнулся и отправился в туалет. Там он случайно обнаружил Сеймура. Старину Сеймура, короля уборных в «Чейнсо».

— Как дела? — поздоровался он.

Сеймур, которому было уже за шестьдесят, уважительно склонил голову.

— Добрый вечер, мистер Манделла. Если могу быть чем-нибудь полезен, только скажите.

Старик не помнил его. Впрочем, что в этом странного? Они почти не разговаривали. Сеймур считался хозяином уборных на верхнем этаже, а толстяк Бобби обслуживал широкие массы посетителей внизу. Но Бобби понравилось, что Николз нанял Сеймура, значит, он все-таки помнит хорошее.

Он дал старику стодолларовый банкнот, вспомнив, как когда-то Джефферсон Лионакр сделал то же самое. Тогда дела у Бобби шли из рук вон плохо. Он всегда помнил слова Джефферсона:

— Сегодня — говновоз, завтра — знаменитость.

Известный певец оказался прав.

— Премного благодарен, мистер Манделла, — не переставал кланяться Сеймур.

А у туалета его караулила Памми Бузер.

— Бобби, — обратилась она, словно к старому доброму другу, — может, где-нибудь выпьем позднее вдвоем?

Какая дешевка!

— А как же Николз? — спросил Бобби с любопытством.

— Этот? — она с отвращением сплюнула. — Обойдется без меня один вечер, — и бросив на Бобби многозначительный взгляд, добавила: — или больше… Все зависит от тебя.

Ох уж эти женщины! И эта старая кошелка туда же.

— Я как раз думал о людях, которые умеют ценить преданность, — сказал он. — У Николза эта черта есть. Почему бы тебе не взять с него пример?

Когда он вернулся к столику, Рокет, верный себе, уже сбежал с тележурналисткой.

— Он сказал, что позвонит тебе завтра, — хмыкнул Николз. — Вот шустряк!

— Он всегда был таким, — согласился Бобби.

— А помнишь их с Шарлин? Ты только подумай, как она поднялась, — сказал Николз, уплетая мороженое со взбитыми сливками. — Знаешь, «Чейнсо» была школой талантов. Ты, Рокет, Шарлин и я. Классная компания!

Бобби кивнул, хотя не мог припомнить, чтобы они когда-либо дружили.

— Я был вашим идейным вдохновителем, — удовлетворенно заявил Николз.

— Ты меня выгнал, — напомнил ему Бобби.

— Нет.

— А вот и да. Что у тебя с памятью, Николз?

— Все, что ни делается, все к лучшему. Посмотри на себя сегодня.

— Благодарю.

— Я хорошо помню Шарлин, — сказал Николз и похотливо облизал губы. — Такая вкусная штучка, никогда не забуду, как протрахался с ней три часа.

Бобби похолодел.

— Что?

— Это был своего рода рекорд. Ни с одной шлюхой такого не получалось. После секса меня следовало бы остудить огнетушителем.

— Когда это было? — спросил Бобби, не сомневаясь, что этот подонок врет.

— Когда? Да разве припомнишь? Кажется, она только нанялась к нам, — он взял еще ложку мороженого и добавил. — Она всегда была амбициозной леди, — мороженое капало с нижней губы. — А теперь даже не подходит к телефону. Я хотел, чтобы она прилетела сегодня на нашу встречу во имя старых времен.

Мысль о том, что Шарлин спала с Николзом Клайном, вызвала у Бобби чувство гадливости. Он не хотел больше слушать и тут же поднялся.

— Было интересно… Но мне пора на подушку. Завтра запись.

Николз расстроился.

— Ты уходишь? Так рано? Еще ничего не начиналось.

— Придется обойтись без меня.

Николз схватился за Бобби двумя руками:

— Бобби, ты настоящий друг. Я очень ценю, что ты пришел сегодня, не надо чураться. Уэнди! — он позвал высокую официантку. — Пойди и принеси мистеру Манделле карточку члена клуба. Номер один. Удостоверься, чтобы ее выписали правильно.

— Мне нужно идти, — сказал Бобби.

— Подожди минутку. Где моя Памми? Она захочет попрощаться с тобой, — он остановил другую официантку и спросил: — Где мисс Бузер?

Искусственные ресницы иронично дрогнули:

— Не знаю, мистер Клайн.

— Разыщи и приведи сюда.

— Хорошо, мистер Клайн.

— Бобби, — Николз склонился как заговорщик и зашептал на ухо. — Подумай над моим предложением. Лучшего быть не может. Мы будем наверху. И как здорово мы сработаемся вместе!

— Конечно, — сухо ответил Бобби. Ему осточертел шум, дым и отвратительные откровения Николза.

Памми появилась с искусственной улыбочкой и размазанной помадой. Николз никогда не догадается, что она во время десятиминутного перерыва брала минет у диск-жокея.

— Пока, — махнула на прощание Памми.

Николз ущипнул ее за щеку.

— Какая девочка!

Бобби быстро ретировался и на лимузине отправился домой. Там он поставил пластинку Смоки Робинсона и налил стакан виски.

Но сон не приходил.

Странный был вечер. Слишком много воспоминаний, старых, но недобрых.