Свора - Зов крови (СИ)

Возвращаясь из коридоров своих воспоминаний, я неожиданно поняла, что стою возле детских кроваток и разглядываю Соню и Рики. Такие милые и невинные. Они мало чем походили на меня, и в то же время, имели от меня так много черт. Хотя бы синие глаза. Я надеялась, что Логан не оставил на этих детях грязного отпечатка своей сущности. Когда-нибудь мы снова встретимся, и я покажу ему фотографии наших детей, а также сполна верну за то, что он сделал.

Возможно, родители решили, что я полностью оставила все в прошлом. Калеб же догадывался, какие планы были у меня относительно Логана и моего обращения в вампира.

— Так кто же из вас расскажет что случилось? — тихо спросила я, не отрывая взгляда от детей. Глянула мельком на родителей — так и есть, взгляды виноватые, у Калеба — настороженный, и почти отсутствующий.

— На твое имя пришло письмо. — Меня испугало то, как Калеб это сказал. Хотя по какой причине мне пугаться? И все же тон голоса и выражение лица Калеба заставляли думать о чем-то нехорошем.

Может это снова письмо от семьи Дрю? Они прислали несколько, извиняясь за Дрю, но я написала им один короткий ответ: «Мне все равно». Потому что, даже не помня, что случилось, я еще полгода жила в этом кошмаре. Постоянно заботливые взгляды в школе. Снова обязательный поход к психологу, а потом и к психиатру. Обследования в больнице и эти ужасные лиловые шрамы, ставшие теперь почти незаметными.

Тайно от всех, (хотя как от Калеба я могла спрятать свои воспоминания?) я полазила в интернете. И найдя сведения о том случае, с ужасом не только прочитала о том кошмаре, но и обнаружила страшнейшие фотографии себя и Оливье, сфотографированные, каким-то шустрым фоторепортером в ту ночь в больнице. Интересно, оставили ли члены моей семьи его в живых после такого?

Потом меня почти месяц мучили кошмары, и я будто бы вспоминала некоторые кадры из того вечера и тех месяцев, когда я болела. Но на утро воспоминания были расплывчатыми, и я решила больше себя так не мучить. Зачем стараться вспоминать такой ужас? В этом я была полностью согласна с родителями и Калебом. Трудно передать словами удивление Бет и Евы, когда они узнали, что я ничего не помню. Насколько я знала со слов Калеба, у Евы тоже имелись воспоминания о том вечере, но она ни с кем ими не делилась. Я тоже. Прошлое для того оно и прошлое, чтобы не всегда вспоминать его.

Также я так и не узнала, что случилось с Дрю. Я надеялась, на моей душе нет такого кровавого греха, как убийство, хотя разве узнаешь наверняка? В моей семье мне никто не расскажет, а остальные, я думаю, просто не знают. Оставался так же страх, что это сделал Калеб, но я позволяла себе думать, что это только предположение, как и моя вина. Спустя столько времени, я просто не хотела знать. Мне было все равно. Меня не интересовало раскаяние Оливье, в том, что она тогда сделала, что заставило Дрю повести себя именно так. У меня не было к ней жалости. Но и ненависть отсутствовала. Все прошло. Так зачем же ворошить прошлое, которое я и так не помнила?

— Опять Оливье? Или Бред? Может их мама?

— Нет.

Слишком сухо. Голос Калеба заставил меня встревожиться.

Терцо и Самюель сели на диван. Их поза, которую я называла «всегда вместе», напугала меня не меньше, чем голос Калеба. Смотря на них с тревогой, я почувствовала внезапно его руки на своих плечах, и сразу же начала расслабляться. Так было постоянно — стоило Калебу оказаться рядом, мне становилось спокойнее. Но мое сердце билось при этом, как птичка, пойманная в силки.

— Просто скажите! — не выдержала я. — довольно этих кислых похоронных лиц!

— Как раз в точку.

Я обернулась к Калебу.

— И что должны значить твои слова?

Перебрав в уме знакомых. Я не знала никого, о чьей смерти могут сообщить мне, причем письмом.

— Твои дедушка и бабушка умерли неделю назад. Похороны уже состоялись, но тебе не могли сообщить о них, так как частный детектив не сразу нашел, куда ваша семья переехала.

Калеб следил за моим лицом. Терцо и Самюель замерли на диване, и я удивлено оглядывала их. Что они ожидают от меня? Что я буду плакать? По кому? По этим гнусным снобам, которые вполне могли обеспечить мне нормальное детство, но не хотели меня даже знать!

Я медленно улыбнулась.

— Замечательная новость! Не знаю, почему вы делаете из этого трагедию. Если бы они не умерли сейчас, то стань я вампиром, оказались бы на первом месте в моем черном списке.

Лицо Калеба не изменилось, на него моя бравада не произвела впечатление. В отличие от Самюель — она недовольно взметнулась на ноги.

— Не думала, что вырастила тебя такой жестокой!

Калеб, не давая мне оглянуться на маму, продолжал смотреть на меня, и мне не удалось отвертеться и выскочить из комнаты, чтобы скрыть свои слезы. Я лгала им и самой себе — мне стало больно и грустно. Умерли последние люди, которые могли сообщить мне кто же я.

Думаю, наконец, и Самюель заметила, как я затихла.