Свора девчонок

Если бы я сейчас как присяжная должна была решить, кому верить, опираясь на недостаточные доказательства, шестое чувство подсказало бы мне Иветту. Она ведь и правда туповатая, но не совсем глупая. И притом совершенно не умеет врать. Для этого она ведет себя слишком бурно, слишком необдуманно. А вот Аннушка умна и проницательна. Только почему она врет?

На фразе «Не встречала я никакого знакомого» уши у меня навострились, как треугольные локаторы Буги. Когда в детективах говорят «Я не делал ничего плохого», в лучшем случае выясняется, что просто этот человек не считает свой поступок плохим. «Я много лет ее не видел» вовсе не означает, что и по телефону не разговаривал.

Так что Аннушка могла поговорить по телефону с кем-то, кого она знает, или оставить записку для кого-то знакомого. Или встретить кого-нибудь незнакомого и попросить его передать что-то кому-то знакомому. Или она договорилась о каком-то месте встречи…

Бея ответила:

– Окей, все ясно.

Мне показалось, что при этом имела она в виду то же, что и я. Окей, все ясно: за Аннушкой нужно присматривать.

Я подождала, пока все чем-нибудь займутся, пошла к кустам и достала оттуда обертку. Желтая с блестками. Дорогая марка. Даже значок Fair trade. Круто. С воздушным рисом. Больше ничего бросающегося в глаза. Я понюхала обертку и вздохнула. А потом спрятала ее в другом кусте.

Потом снова начался переполох. Фрайгунда принесла мешок, найденный неподалеку. Он был привязан к суку. Простой белый льняной мешочек. С семью свежими булочками в форме восьмерок внутри. Мы, конечно, очень удивились, но и обрадовались. Бея решила, что они предназначены не нам. Мне показалось подозрительным, что оба раза булочек было именно семь. И как я поступила? Правильно, промолчала, как всегда.

Аннушка хотела было осмотреть, ощупать и обнюхать эти булочки.

– Прекрати, – сказала Иветта. – Тут и так приходится есть кучу просроченных продуктов. А тебе еще обязательно повесить сопли на единственное свежее, что у нас есть. У тебя что, проблемы с бриошами?

– С бриошами? – переспросила Аннушка.

– Ну, с булками, – пояснила Иветта.

– А, с сайками, – кивнула Аннушка. И рассказала нам историю про злого духа, который хотел уморить одного подмастерья на руднике, просто из вредности. Но когда юноша пообещал каждый день приносить ему сайку, тот его пощадил. Но однажды парень забыл сайку, и дух его все-таки погубил. Его нашли задушенным в вагонетке рядом с заплесневелыми сайками.

В этот момент солнце меня как будто оглушило, а лес придвинулся. Сзади потянуло холодом.

– Давай ты всегда будешь рассказывать про всяких духов, – предложила Рика. – По-моему, духи – это круто! Только я в них не верю, – она улыбнулась.

– Ну да, в них никто не верит, но это до первой встречи, – сказала Аннушка, широко распахнув глаза. И откусила от булочки.

– Так, – после завтрака Бея начала составлять план, – в любом случае надо избавиться от воды в туннеле. А то жить там невозможно.

Об идее рыть дренажную канавку, по ее мнению, можно забыть. Пол в туннеле каменный, как и стены, поэтому вода никуда уходить не будет. Все каменное. Слой земли лежит только при входе в туннель.

– Если убрать эту кучу у входа, то и вода уйдет, – сказала Фрайгунда.

– Можно копать мисками, – задумчиво произнесла Бея.

– Едовыми мисками? – вскочила Иветта. – НИКОГДА! – заявила она и решительно положила руку на сердце.

– Из мисок в любом случае будут есть собаки. Не кипятись. Мы можем есть и из чашек.

Слова Беи и ее покачивающиеся вверх-вниз руки успокоили Иветту, и она снова села.

– Я сделаю подъемник, – объявила Фрайгунда. – А вы пока можете собирать землю на пледы. Только не очень много. Мне понадобится Шарлотта.

Я вздрогнула. Что? Я? Зачем?

Бея кивнула, будто речь идет о каком-то рабочем инструменте, который, спросив разрешения, можно взять в любой момент.

– Через девятнадцать минут пусть кто-нибудь к нам ненадолго подойдет. Подержать кое-что.

– Хорошо, приду, – кивнула Бея.

Я пошла вместе с Фрайгундой на покрытую мхом полянку, где иногда играли собаки. Поэтому мы называли ее Собачьей Танцплощадкой. Фрайгунда нашла сухой сук толщиной в руку и сказала мне его держать.

– У тебя рука еще болит? – спросила она.

Я покачала головой и схватилась посильнее. Доставая нож, Фрайгунда всегда коротко ему кивала. У этого ножа одно лезвие было ровным, а другое – с зубцами, как пила. Раньше я на это внимания не обращала. Фрайгунда отпилила от ветки несколько кружочков и счистила кору с их внешней стороны. Потом проделала дырки посередине и попросила меня отрезать кусок веревки длиной в восемь шагов.

– Посередине веревки привяжи травинку.

Сделано.

– Подержи! Поворачивай вот так. Сейчас покажу.

Мне вспомнилась история про бабушку Фрайгунды. Интересно, если у меня что-то пойдет не так, я тоже получу десять тумаков? Я смотрела во все глаза. Просто вращать. Это я могу. И делаю.