Своими глазами

— Я не привык забывать ничего.

— Еще. Родственники Магнуса не простят тебе, что ты похоронил его без почестей, подобающих конунгу.

— Клятвопреступнику, наказанному богами, не подобают почести.

Эйнар стукает по столу:

— Его род силен! И недовольные бонды тянутся к нему. Ты наживаешь врагов.

— Я привык к врагам. Почему это заботит тебя?

— Норвежцы привыкли к свободе. И готовы воевать за нее. Я обещал им свободу, когда мы помогли стать тебе конунгом, Харальд.

Помолчав, Эйнар произносит с подтекстом:

— Ты поистине бесстрашный человек, Харальд.

— Ты тоже бесстрашный человек, Эйнар.

Критическое молчание разряжается смехом: собеседники показывают, что оценили комплименты правильно.

— Выпьем, хозяин! Я думаю, что мы договоримся.

— Выпьем, конунг! Я тоже так думаю.

— Приезжай ко мне через два дня. Я должен все взвесить и обсудить со своими людьми. Серьезные решения нельзя принимать быстро.

Выпивают. Харальд уходит. Эйнар смотрит ему вслед и стискивает кулаки. Потом что-то шепчет и презрительно усмехается.

187. Рассвет. Десяток конных скачут в тумане. Спешиваются, треножат коней. Пробираются кустами. Занимают места за ветвями: сквозь листву виден большой дом на холме над речкой (камень, бревна, узкие окна под низкой крышей). Тихо во дворе дома. Люди в кустах натягивают тетивы на луки и проверяют стрелы.

188. Солнце встает. Еще десяток конных, в другом месте, треножит коней и поднимается по склону холма. За гребнем холма показывается невдалеке этот же дом, уже с другой стороны. Люди ложатся в траву, наблюдая, и раскладывают мечи и топоры рядом.

189. Утро. Корабль Эйнара поднимается по этой речке. Пристает напротив дома — это дом Харальда.

190. В доме уже идет хозяйственная жизнь: работники и слуги кормят скотину, носят дрова, выпускают на пастбище коров, женщины развешивают сушиться перины. Останавливают работу, смотрят из-под руки на прибывших. Некоторые торопливо входят в дом.

191. Четыре десятка вооруженных бондов вылезли с корабля и стоят на берегу — топоры, длинные рубахи из дубленой кожи, луки через плечо, оперенные тыльники стрел из колчанов. Эйнар, он без оружия, стоит впереди. Разговаривает о чем-то с высоким бондом (у этого на поясе меч). Кивают друг другу. После этого Эйнар в сопровождении пары бондов, оставляющих свое оружие в корабле, начинает подниматься к дому.

Дверь дома — главная, обращенная к берегу — открывается: выходит Харальд, без оружия и доспехов.

— Приветствую тебя, Эйнар! — останавливается Харальд у толстого короткого столба с круговыми желобками — коновязи. — Ты с людьми? Твои люди с оружием? Разве так мы договаривались?

— Сейчас мы обо всем договоримся, — Эйнар продолжает подниматься.

192. Лучники в кустах натягивают луки и досадливо кривятся: Харальд встал так, что столб заслоняет его. Выжидают наготове.

193. — Ты рано приехал. Наверное, плыл всю ночь? Но у меня уже готов завтрак. — Харальд кажется неуверенным, каким никогда не был.

— Это хорошо, — говорит Эйнар.

— Пусть твои люди подождут! Заходи в дом.

Эйнар усмехается, делает жест своим, двое остаются на месте, он продолжает подниматься один. Останавливается перед Харальдом:

— Я думаю, твой ответ готов, конунг? — он открыто усмехается.

— Я думаю, да. — Харальд смотрит на вооруженных внизу у корабля.

— Ты не сделаешь даже одного шага мне навстречу? — изображает задетое самолюбие Эйнар, косясь на кусты: понимая задержку, пытается выманить Харальда из-за некстати стоящего столба.

— Войдем, — приглашает Харальд, делая движение головой в сторону двери, оставленной открытой. — Я сам подержу тебе полотенце, пока ты помоешь руки.

— Хорошо. — Эйнар подходит рядом. — Я пойду следом за тобой, — говорит он.

— Гость входит впереди хозяина.

— Что-то у тебя там темновато… — Эйнар вглядывается сквозь открытую в четырех шагах дверь внутрь темного помещения.

— Я поддержу, если ты споткнешься, — шутит Харальд.

Но когда Эйнар делает шаг, Харальд хватает его за шиворот и толчком отодвигает на вытянутую руку — рядом с собой и чуть впереди.

— Ешь! — выкрикивает он.

Тихий вжикающий свист из двери: четыре стрелы торчат в груди и животе Эйнара Вислобрюхого. Харальд разжимает руку — и тело валится. Одним прыжком Харальд вскакивает в дом. И через несколько секунд три десятка воинов вываливают из обеих дверей дома и двумя группами бегут к кустарнику на холме, охватывая его в клещи и прикрываясь щитами.

194. Но когда они продираются сквозь кусты, на бегу кося ветви — десяток всадников уже уносится поспешно по равнине, и лишь один, отставший, все срывается в суете ногой со стремени, но вот тоже прыгает в седло и несется вдогонку.

Один из воинов сплевывает и, тяжело дыша после бега, бросает меч в ножны.

195. А за другим холмом другой десяток готовых было к нападению наблюдателей при виде происшедшего медленно отползает от гребня холма вниз и бросается к своим коням; уносятся прочь.

196. Харальд с мечом спускается к бондам, готовым в корабле отплыть, и поднимает свободную руку: