Своих не сдаем!

– Психология, мой друг. Человеческая натура такова, что ей надо обязательно оправдать свои слабости. Понимаешь? Настоящая приманка – это деньги. Сто тысяч американских рублей – это большие деньги, ну, а якобы отрава в коньяке, всего лишь очистка совести, дескать, они согласились только под угрозой быть отравленными.

– Леха, а где мы столько денег найдем? Я тут прикинул, что одна рота нам обойдется, почти в двести тонн зелени. И это только за один месяц.

– Не бойся, деньги найдем. Сейчас главное, чтобы гости согласились на наши условия.

Через несколько минут, Альхов и Тверской вернулись и неприметный, объявил вердикт:

– Поскольку оружие уже здесь, а несколько сотен бойцов уже готовы к переброске, то нам ничего не остается, как согласится на ваши условия, – нейтральным голосом объявил Альхов. – Но, предупреждаю сразу, что через пару недель мы вернемся к этому разговору. И еще: нашими людьми будут командовать, наши люди, никаких других вариантов не может быть. О каждой предстоящей операции сообщать заранее, чтобы не получилось подстав.

– Я, только – ЗА! Скажу даже больше: если среди вашего командования найдется адекватный человек, который правильно организует оборону города, то мы не будем против, чтобы он взял на себя общее руководство. А, на счет того, чтобы вернутся к нашему разговору, давайте отложим его на месяц… к этому времени, мы как раз подготовим очередную премия для вас господа. Ну, что вы согласны?

– Согласны. Премия должна быть сегодня вечером у нас. Ждем вас до 21–00, в расположении отряда господина Сволина. Только не опаздывайте и приезжайте на нескольких грузовиках – заберете спонсорскую помощь, – Альхов протянул руку, для прощального рукопожатия.

– Подождите! – встревожено вскрикнул Тверской. – А как же противоядие? Нам осталось всего несколько минут, я уже чувствую, как у меня голова кружится.

– Действительно, чуть не забыли, – усмехнувшись в ответ на понимающую улыбку Альхова, произнес я. – Испанец, налей-ка всем противоядия из своей фляжки.

– А может, я налью из бутылки? – намекая, на перцовую водку, спросил Испанец.

– Нет, из фляжки, – с нажимом произнес я. – Ты, забыл, что противоядие в серебряной фляжке, внутреннего кармана твоей куртки.

Понятно дело, что Испанец, отлитый французский коньяк не вылил, а перелил в другую емкость. А упустишь сейчас, этого алкогольного гурмана из виду, и все, считай никогда в жизни не попробуешь на халяву такого напитка.

Испанец, с таким грустным вздохом извлек из кармана фляжку, как будто я попросил его отдать свою почку.

На этот раз фокус с одинаковым уровнем жидкости в стаканах не получился… вернее получился, но не совсем – в пяти стаканчиках уровень коньяка был одинаковый, а в шестом немного больше. По странному стечению обстоятельств это был стаканчик Испанца.

– Вот это, совсем другое дело, – произнес Альхов, ставя пустой стаканчик на капот «УАЗа». – Теперь, я верю, что это коллекционный французский коньяк.

– А противоядие точно подействовало? – вытирая испарину со лба, спросил Тверской.

– Не переживайте, Павел Борисович, конечно подействовало, – усмехнувшись, ответил Альхов вместо меня.

После того, как Альхов и атаман Тверской в сопровождении двоих охранников скрылись за руинами гаражей, мы с Испанцем, Кожановым и Васькой Серовым погрузились в машины и, подобрав остальных бойцов, вернулись в базу на берегу.

За отпущенное нам время, удалось переделать много дел: загрузить две машины, найденной на складе электроникой – ноутбуками, оргтехникой, мобильными телефонами и планшетами, съездить на основную базу и привезти деньги и золото, перевезти упакованное в гроб тело Вовы Серова, младшего брата Василия. Вовка был ранен вовремя подрыва машины возле ворот интерната. Обрушившаяся стена придавила Вову и через сутки, после того, как его раскопали, он умер, так и не приходя в сознание. Возможно, если бы это произошло в мирное время, то Вовку удалось бы спасти, а в городе, который подвергся штурму и обстрелу, шансов не были никаких.

Когда со всеми остальными делами было покончено, а до намеченного времени оставался еще час, я, Кожанов, братья Патроховы, Вася Серов и Испанец помянули всех погибших. Что-то за последние три дня я стал много пить, чуть ли не месячную дозу употребил. Да, что там говорить, практически все время нахожусь под «легким градусом». Наверное, это защитная реакция организма на происходящие вокруг события, недаром же на Великой войне были так популярны «фронтовые сто грамм».

На встречу с россиянами отправились тем же составом: я, Испанец, Витя и Гена Патроховы и Вася Серов, в кузове грузовиков, помимо коробок с электроникой, стоял гроб с телом младшего Серова.