Своих не сдаем!

– А, как же люди? Их же надо вывести.

– Разберемся, – с этими словами, я подошел к стене трансформаторной будке, возле которой стояло несколько десятков мужчин и парней, разного возраста.

Оружие в руках было только у пятерых, остальные стояли, плотной группой о чем-то перешептываясь, при этом с опаской косясь на бывших коллег по несчастью, которые взяли оружие в руки.

– Слушай, сюда, чмыри. Кто служил в армии, и знает, с какой стороны держаться за автомат Калашникова, похватали их в руки и бегом побежали в ту сторону, ваша задача двигаться вдоль труб теплотрасс, чтобы расчистить дорогу для самосвала. Остальные, погрузили свои задницы, вон в те ГАЗели, которые не пострадали от выстрелов, забили все свободные места бабами и детьми и гоните следом за самосвалом. Если через минуту, кто-нибудь останется здесь стоять… расстреляю! Бегом, суки! – поднятый над головой автомат выпустил очередь, осыпая притихших мужиков горячими гильзами.

Через несколько секунд, возле стен трансформаторной будки никого не было. Одни подобрав оружие, побежали в указанную мной сторону, а несколько человек забрались в кабины, стоящих под стенами домов машин. Ну, все, вроде лед тронулся!

Неожиданно, из-за угла дома, где совсем недавно стоял самосвал, ударила длинная автоматная очередь, пули стеганули по лобовому стеклу четырехосного «Хундая». Снова раздался дикий рев толпы, люди начали выпрыгивать из кузова, сталкивая и мешая друг другу.

Коротко рявкнул башенный КПВТ «бардака», несколько тяжелых пуль ударили в угол здания, они пробили камень и, вылетев с обратной стороны, как молотом вышибли, прячущегося там стрелка, его изломанная фигуру ударилась о бетонный забор садика, оставляя на нем кровавые пятна.

– Назад! Все назад! – крикнул я, подбегая к самосвалу.

Вместе, с только, что вооруженными бойцами, кое-как загнали, громко кричащих женщин и детей обратно в кузов самосвала. Некоторые пересели, в как раз подъехавшие ГАЗели.

– Антон, гони, чего встал! – крикнул я водителю самосвала.

– Не могу, Лерку ранило!

– Да, твою же ж мать! – в сердцах выругался я, запрыгивая на подножку кабины и распахивая дверцу.

Раны было две: одна пуля пробила правую руку на вылет, в районе предплечья, а вторая, прошлась вдоль ребер, с правой стороны содрав приличный лоскут кожи. Антон, пытался перевязать девушку, накладывая витки бинтов, прямо поверх куртки.

– Что, ты творишь? Дай сюда, – крикнул я, отстраняя неуклюжие попытки парня помочь.

Ни капельки не смущаясь, резким рывком содрал с девушки куртку, вместе с обтягивающей майкой. Лера громко вскрикнула, пытаясь закрыть обнажившиеся груди руками, но правая рука висела безжизненной плетью, а левая запуталась в обрывках одежды.

– Руками не махай, я что, по-твоему, сисек не видел? Сиди спокойно, мешаешь, – повернувшись к Антону, зло выкрикнул: – Найди фломастер или ручку. Быстро! Да, не отворачивайся, бля! Вы как дети малые, она сейчас кровью истечет, а он от вида голой бабы, чуть в обморок не шарахается!

Размотав резиновый жгут, которым был обмотан приклад моего АКСа, я отрезал небольшой кусок. Наложив жгут, поверх раны на руке, написал черным маркером, прямо на коже девушке, дату и время наложения жгута, потом разорвав ИПП, обмотал рану. Хорошо, что пуля прошла навылет – теперь, главное, кровь остановить, да в рану никакой заразы не занести. След от пули на ребрах, мотал плотными витками, накладывая слой за слоем, при этом приходилось тесно прижиматься к телу девушке, каждый раз прикасаясь щекой к её молодой груди.

После бинтования, вколол обезболивающее, а потом накинул на голое тело, снятую Антоном куртку.

– Лерка, ты только не умри по дороге! Я тебя потом, обязательно найду! Поняла? – крикнул я на прощание.

Самосвал, громко рыча двигателем, выехал из двора. В его кузове сидели плотно прижавшись друг к другу несколько десятков женщин, девушек и детей, разного возраста. Три пассажирские ГАЗели, уже уехали, но ничего, огромный самосвал их быстро догонит. По моим скромным подсчетам на трех «маршрутках» и одном самосвале удалось эвакуировать не меньше сотни заложников.

На месте пустыря, к которому примыкала разбитая детская площадка, остались стоять восемь вооруженных мужчин, разного возраста и социального положения, их сейчас объединяло лишь одно – желание свести счеты с нечестью, которая вероломно вторглась в их жизнь! Рядом, громко урча двигателем расположился «бардак». Две, примыкавшие ко двору десятиэтажки пылали. Корпус детского садика, тоже пылал, как пионерский костер на закрытие смены. БТР, почти перестал чадить, а вот развалившийся танк, наоборот, казалось, разгорелся еще сильнее. Он стоял в целом озере огня, как памятник самому себе. Двор был усеян трупами: женщины, мужчины, дети, старики. Тела лежали в разных позах. Несколько сотен людей нашли свою смерть в этом дворе.