Своих не сдаем!

– Как в чем?! В саквояже – коньяк, бренди и виски, а в коробке – водка и «жидкость» у которой на этикетке написано слово – «коньяк», но таковой, она точно не является.

– Понятно, ты, просто, зажал, нормальное пойло.

– Не зажал, а оставил для подобающей компании, – нравоучительно произнес Испанец.

– Жмот!

– Будешь обзываться, перестану тебя поить элитным алкоголем, – пригрозил мне Испанец. – Вот тогда, ты запоешь по-другому… или запьешь… короче, вам тут, не здесь, так, что не надо этого самого. Понятно?

– Честно говоря, не очень, но мысль я уловил, – примирительно ответил я, и отвернулся, глядя в окно, где Енот, что-то весело рассказывал Николаю Петрову, по кличке – Пирог и Толику Скорошину, по прозвищу – Шило.

Я грустно улыбнулся, в ответ на глубокомысленную триаду Испанца, и с тоской подумал, что из тех парней, с которыми, мы начинали всю эту заваруху, остались только: я, Испанец, Енот, Шило и Пирог. Вот и все!

Данила Ветров и его девушка Настя – погибли!

Вовка Серов – погиб!

Дед – погиб!

Тазик, Фашист, Варвара Крашина, Гриша Захаров – зараза такая, которой деньги затмили разум и он кинулся на своих….все погибли!

Братья Патроховы, хоть и живы, но я очень сомневаюсь, что они вернуться!

Столько хороших, парней и девушек, отдали свои жизни за… за что? За свободу? За родной город? Хрен! Они отдали свои жизни, потому что пошли за мной! Потому что, я им сказал: надо умереть, но не пропустить врага! Они умерли, а я жив. Не правильно и не справедливо! Может, того… застрелиться?!

– Пей, – коротко сказал Испанец, поставив передо мной граненный стакан, наполненной светло-коричневой жидкостью.

– Это, что?

– Виски. Односолодовый. Двенадцать лет, выдержки.

– Не хочу. Надоело пить!

– Пей, я сказал, – в голове Испанца прорезались железные, командирские нотки. – Тебе надо выпить! А, то у тебя сейчас такое выражения лица было, как будто, ты хотел себе пулю в рот пустить!

Хек! Брр! Громко выдохнув, я влил в себя все содержимое стакана. Пил глубокими глотками, не чувствуя вкуса. Никогда не любил виски, пусть и односолодовый, пусть и двенадцать лет выдержки.

– Закуси, – Испанец подвинул ко мне, вскрытую банку оливок.

– Не надо! – сипло прохрипел я, отодвигая угощение. – Гусары, после первой не закусывают!

– Вы, что опять пьете? – раздался от двери, возмущенный девичий возглас. Лера, стояла в дверном проеме, уперев руки в боки, как сварливая жена.

– Не пьем, а лечимся! – объяснил Испанец. – Иногда, алкоголь – лучшее лекарство от всех болезней.

– Ему нельзя пить, он же после тяжелого ранения, – сварливые интонации в голосе, вызвали у меня глухую злость и раздражение.

– Испанец, выйди на улицу и подожди меня там. Только дверь закрой с той стороны и скажи, что если кто-то без спроса зайдет в комнату, то я его пристрелю, – мой тихий голос, постепенно перешел в тигриный рык.

Испанец, коротко глянул на меня, потом, понимающе кивнул, и, выставив на стол початую бутылку виски, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

– Лешенька, ну зачем ты напился, – по-бабьи всплеснув руками, услужливо прошептала девушка, – да, еще и натощак, тебе обязательно надо поесть.

Хрясь! – резким рывком, схватив легкую курточку Леры за воротник, разорвал одежду, на две части… только пуговицы полетели в разные стороны, звонко прыгая по полу.

– Стой, не надо! – испуганно вскрикнула Лера, пытаясь удержать остатки одежды на себе. – Пожалуйста!

Но, я уже не слушал её. Кровь, тяжелым набатом стучала в висках, я ничего не соображал, перед глазами застыла, какая-то пелена, кровавого цвета, которая мешала видеть и соображать. Я рычал как бешенный зверь! Вслед за курткой, порвал тонкий свитер и лифчик, с джинсовыми штанами пришлось повозиться дольше – плотная ткань не подавалась пальцам. Валерия, попыталась помочь мне и снять джинсы сама, но я пресек это, грубо заломив её руку. Выхваченный из ножен кинжал в несколько взмахов рассек пояс и тонкие, кружевные трусики, оставив на нежной девичьей коже два тонких пореза, из которых тут же брызнула кровь. Что было потом, я не помню, все было как в тумане! Я рычал, кусался, хрипел и насиловал… насиловал, насиловал.

Отпустило меня, минут через сорок. За это время, я так ни разу и не кончил, даже не смотря на жуткое возбуждение и разные позы, в которых, перепробовал девушку, дергая её, то так, то эдак. У меня, что-то резко кольнуло в сердце, я тонко вскрикнул и завалился на бок, сваливаясь с дивана на пол. Лера не сразу поняла, что произошло, она еще несколько мгновений лежала на животе, тихо всхлипывая. А, потом, когда сообразила, что, что-то пошло не так, спрыгнула с дивана и подскочила ко мне:

– Леша, Леша, что с тобой?! – испуганно выкрикнула она, дергая меня за плечо. – Сердце?! Сейчас, я позову ребят на помощь, – девушка, ничуть не смущаясь своей наготы, подскочила на ноги и бросилась к дверям.

– Стой! – прошипел я, когда её пальцы уже коснулись дверной ручки. – Не надо. Я справлюсь.

– Точно? – Лера нерешительно замерла у входной двери. – А, вдруг умрешь?