Своя жизнь

Вот до огня остаётся примерно сто метров, вот уже полсотни…

Каким-то данным свыше знанием я понял, что убежать от этой стены огня не получится. И как только она меня накроет, то я исчезну, превратившись в пепел, и ветер развеет меня над степью…

Но и умирать тоже что-то не особо хотелось.

Я сделал шаг назад, потом ещё один. Пускай мне и не убежать от огня, но и оставаться на месте не по мне. Глупо встречать смерть, спокойно сложив руки, когда ещё не потеряна надежда…

Внезапно каблук моего сапога… Сапога? Откуда, почему? Почему я опять в кирзачах и в выцветшем камуфляже советских пограничников?

Обернулся назад, решив узнать, обо что всё-таки я ударился сейчас ногой. А ведь ещё секунду назад я совершенно твёрдо знал, что на этой бесконечной степи нет ничего кроме меня и стены пламени…

Но нет.

Передо мной стоял, распахнув створки хвостового люка, грузовой самолёт. А внутри него ровными рядами стояли серые ящики – цинковые гробы.

Что ты здесь делаешь, «чёрных тюльпан» из моих кошмаров?..

Впрочем, старый и привычный кошмар был сейчас для меня во сто крат лучше, чем полыхающая степь. Мне почему-то подумалось, что именно внутри самолёта я смогу спастись, отгородившись металлом обшивки от истребительного пламени…

Господи, что за бред…

…Секунды текли, словно песчинки сквозь пальцы, а я всё стоял и ничего не делал. Впереди чернел зев грузового отсека, заполненного мертвецами, а позади налетала стена огня, а я всё никак не мог решиться сделать хоть что-нибудь… Спину даже сквозь куртку уже обжигало жаром приближающегося пламени, еще минута и…

Внезапно, прямо у меня над головой ожила спаренная пушка, расположенная прямо под килем самолёта. По ушам ударил мощный грохот выстрелов, снаряды полетели прямо в огонь, и где-то вдали над степью прокатился низкий гул, чем-то напоминающий стон.

«Поторопись», – прозвучало в моей голове. Или не прозвучало, а просто почудилось.

Я сделал шаг и оказался внутри «чёрного тюльпана». Развернулся и бросил взгляд на приближающуюся волну пламени, от которой меня теперь отделяли сходящиеся створки люка.

И почему-то мне захотелось сказать совершенно нелепую в моей ситуации фразу:

– Я пришёл с миром.

Вспышка. Тьма.

* * *

– …успешно завершена. Пилот вступил в штатный контакт с Евангелионом-02.

Слова с трудом долетают до меня. Такое ощущение, что я вылезаю из какого-то глубокого колодца, а источник звука – на поверхности…

– …Все нервные соединения успешно установлены. Интенсивность нервных импульсов и гармоники – в норме.

Холодный женский голос. Не живой, человеческий, а как будто бы синтезированный искусственно. Говорит по-английски, фразы вроде бы знакомые… Знакомые?..

– …Отклонения в пределах допустимого. Уровень синхронизации – 77,3 %. Евангелион-02 активирован.

Съежившись от боли в комок, я даже и не заметил, как капсула приняла нормальное вертикальное положение. Обхватив голову руками и крепко зажмурившись, я лежал, бессильно привалившись к прохладной поверхности пилотского комплекса.

Чёрт, как же башка-то раскалывается! Ни хрена себе просто посидел в кабине чужой Евы… Ведь чуть наизнанку не вывернуло, пока Аска синхронизировалась. Слабость во всём теле, зверская головная боль, которая, правда, постепенно утихает, и лёгкая тошнота – букет вкуса просто замечательный, твою мать! Мерещилось ещё что-то, кажется… Не помню только, что именно. Да и не велика потеря!..

– Ты там нормально, Икари? Эй! Икари, слышишь меня?

Ну, наверное, хотя бы глаза-то можно и открыть… Худого по-любому от этого не будет.

Открыл. С трудом поднял голову вверх. Обнаружил на себе сосредоточенный взгляд Лэнгли.

– Ты и вправду неплохо «фонишь», – раздался у меня в голове ехидный голос немки. – Никогда раньше при активации у меня так зверски не болела голова.

– Ага… Сочувствую… – кое-как мысленно выдавил я.

– А прикольно разговаривать, не раскрывая рта, – широко улыбнулась Аска. – Так рыбы, наверное, общаются.

– Угу…

– Какой-то ты вялый больно, Икари, – проворчала Лэнгли. – Мог бы и… Эй! Что у тебя с носом?

– С носом? – тупо переспросил я.

Скосил взгляд к носу и неожиданно для себя обнаружил, что у меня из носа вытекают, потихоньку растворяясь в ЛСЛ, два тёмных облачка.

– Это что такое?!

А ты как будто не знаешь.

– Что такое, что такое… Кровь это, вот что.

– Кровь?! – переполошилась девушка. – Какой ужас!

– Да не волнуйся, не помру…

– Фу-у-у! Я буду дышать твоей кровью… – с отвращением произнесла Аска, скорчив рожу.

Вот так, да? Ну, ничего, ангельской же дышишь, и ни фига…

– Переживёшь, – отрезал я, всё ещё находясь в крайне отвратном настроении после совершенно безумной парной активации. – Что у нас с обстановкой-то?

– Глаза протри, Икари, и всё увидишь, – подколола меня немка.

Я покрутил головой по сторонам – вокруг была серебристая поверхность контактной капсулы. И, разумеется, никаких обзорных экранов, которые появлялись только в моём воображении.

– Очень сме… – начал было я…

Но тут меня накрыло.

Голову словно бы сдавило в тисках, но уже в следующий миг передняя стенка контактной капсулы исчезла, и я взглянул на мир глазами Ноль-второй.