Своя вселенная

Василий кивнул, подтверждая наличие планомерной работы по устранению отдельных недостатков. Похоже, имелось в виду мздоимство.

– Коньячку? – нежно поинтересовался генерал.

– Можно, – позволил Василий.

– Сейчас сообразим.

Появилась пузатая бутылка французского коньяка, фрукты в широкой чаше. Два широких стаканчика приняли достойную жидкость.

– За успехи советской государственной автоинспекции, – торжественно произнёс Василий.

Генерал полез чокаться. Выпили. Тотчас рюмки наполнились вновь.

– За успехи советских писателей, – не менее торжественно провозгласил генерал, сияя добрейшей улыбкой.

Чокнулись. Выпили. Принялись за фрукты. Василий съел мандарин, а потом – банан.

– Кофейку? – в очередной раз поинтересовался генерал.

– Пожалуй, – отреагировал Василий.

Были отданы соответствующие распоряжения. Петровский почувствовал – самое время. Заговорил эдак лениво, будто между прочим:

– Проблемка у меня. Потерял права и техпаспорт. Никак не могу найти. Прямо-таки не знаю, что делать. А иногда хочется самому за рулём посидеть.

– Василий Игнатьевич, вы меня обижаете. Какая проблемка? Давно бы заглянули ко мне. – Он вскочил, исчез в кабинете, мгновение спустя вернулся, неся чистый лист бумаги, положил на журнальный столик перед Василием. – Напишите заявление. Мол, потерялись, просьба восстановить. Я наложу резолюцию, отправлю. Сделают. Напишите.

Василий достал шариковую ручку, начал выводить на бумаге нужные слова. Писанина заняла не меньше минуты. Генерал пребывал в нетерпеливом ожидании. Бережно взял листок, глянул на Василия:

– Ну вот. Я наложу резолюцию, отправлю. Дня через два будет готово. Чтобы вы не тратили время, попрошу завезти. Скажите, куда?

– На работу, – скромно проговорил Петровский. – В Союз писателей СССР.

– Сделаем. Если будут ещё какие-то проблемы, заезжайте. Или звоните. Ещё по одной?

Василий не стал отказываться. Выпили. Тут стараниями секретарши подоспел кофе. Две чашечки опустились на столик, а с ними – блюдо, наполненное всевозможными конфетами. Генерал явно был сладкоежкой.

Кофе оказался неплохим. Петровский выпил его с удовольствием. Теперь можно было ехать дальше.

Разумеется, генерал проводил его до выхода. Жал руку, просил приезжать почаще.

Похожая на «Мерседес» отечественная машина вновь повезла Петровского. Садовое кольцо крутилось под колесами. Пребывая на заднем сиденье, Василий размышлял о приятных неожиданностях сегодняшнего дня. Как они грели озябшую душу.

Дом Ростовых принял Василия как ни в чём не бывало. Кабинет вернул к прежним заботам. Но лёгкая праздничность оставалась в нём, требовала выхода. Василий позвонил Наталье, попросил приехать, как только она освободится. Почувствовав некую интригу, она спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Ничего плохого. Расскажу, когда встретимся.

Наталья появилась в его кабинете через час. Он поднялся ей навстречу, поцеловал. Она смотрела на него с прощающей улыбкой.

– Рассказывай.

– Не здесь. Идём в Дубовый зал.

– Это необходимо?

– Да.

Пройдя по дворику усадьбы, мимо деревьев, уже выпустивших листочки, мимо памятника Льву Николаевичу Толстому, строго взиравшему со своего пьедестала, они вышли на Поварскую, которая здесь по-прежнему называлась улицей Воровского, и с этой стороны зашли в ресторан Дома литераторов. Дубовый зал предстал перед ними во всём величие.

Свободных столов хватало. Василий выбрал подальше от входа, где было, на его взгляд, уютнее. Едва ушёл официант, унося их пожелания, Василий довольно проговорил:

– Сегодня меня вызывали в ЦК КПСС. Зюганов, секретарь по идеологии. Попросил написать книгу про Гайдара. Я дал согласие.

Наталья помолчала, потом глянула на Василия с некоторым удивлением:

– Ты же его не любишь.

– Ну почему не люблю? – Василий ощутил неловкость. – Я к нему… спокойно отношусь… Я не обязан его нахваливать. Я должен рассказать про его жизнь… Зюганов дал понять, что это не его личная просьба. Это просьба Политбюро.

– А твоё давнее желание уйти от сиюминутных тем?

Она сознательно давила на больную мозоль.

– Если бы я с самого начала писал то, что мне хочется, меня бы не печатали, – терпеливо пояснил он. – И я бы не работал там, где работаю… Я напишу этот роман, и так, что мне за него не будет стыдно. Я напишу этот роман. И следом займусь тем, чем давно хочу заняться. Буду писать про любовь.

– Решать тебе, – подвела она черту под разговором.

Принесли холодную закуску, «Боржоми». Из солидарности с женой, Василий не стал заказывать алкогольных напитков.

Горячее не подкачало. Ресторан Центрального дома литераторов держал высокую марку даже в этой вселенной. Говяжья вырезка на гриле с соусом "Тереяки", гречневой лапшой, жареными овощами и джемом из экзотических фруктов была хороша. Кофе Наталья пить не стала – попросила свежевыжатого апельсинового сока.

Домой пошли в сторону главного входа в Дом литераторов с улицы Герцена. И там, под высокими сводами холла, им повстречался Евгений Батурин, уже подвыпивший. Петровский протянул ему руку, но тот своей в ответ не подал.

– Ты прихлебай, – в непонятном запале произнёс Батурин. – Но не простой. На тебе особая вина.