Свои

В этот день я свозил Афанасия в издательство, где печаталась его очередная книга о режиссуре, в Союз кинематографистов, на телевидение. Всюду он меня представлял:

— Актер, режиссер, мой аспирант.

Вечером я с ним пошел на спектакль в театр. Вернулись мы поздно, и он предложил мне переночевать на диване в его кабинете.

— Не бойся, слухов не будет, — сказал он. — У меня очень устойчивая репутация гетеросексуала.

Я покраснел, я тогда еще мог краснеть, потом эта особенность пропала из-за постоянно загорелой кожи — тоже наука и наставления Афанасия. Его медного загара хватало до середины зимы, в марте он обычно уезжал в горы кататься на лыжах.

— Хороший загар — это признак стабильности и уверенности. Если человек посередине зимы едет в горы, значит, у него есть время и деньги.

— И зависть, потому что у многих нет ни того, ни другого.

— У нас уважают, только когда завидуют.

Иногда я жил у Афанасия по несколько дней. Но он мог сказать и утром, и вечером, и в середине дня:

— Поезжай в общежитие и позвони завтра.

Или через два дня, или через неделю. Это означало, что к нему придет женщина. Афанасий был трижды женат на самых красивых актрисах театра и кино. Со всеми он продолжал дружить, но никогда не снимал в своих фильмах. Как-то я спросил его:

— Почему вы их не снимаете в своих фильмах?

— Невозможно. Всех трех я не могу занять в одном фильме. Если снять одну, обидятся две другие. Лучше уж никого.

— А если по очереди в каждом фильме?

— Пока каждая дождется своей очереди, они меня возненавидят. Женщины, а актрисы особенно, не прощают очередности.

Он никогда не отказывал своим женам в их просьбах. Они просили денег, машину с шофером, он гасил их конфликты с другими режиссерами.

Они мне все нравились, но почти любил я одну, его среднюю жену, ее я увидел в фильме еще школьником, мне больше нравились брюнетки, потому что большинство женщин из моего детства были светловолосые и светлоглазые славянки. Татары не дошли до северо-западных российских областей, и в Псковской области сохранился славянский тип.

На его среднюю жену со всеми достоинствами крупной женщины всегда оглядывались мужчины и оглядываются сегодня, хотя ей уже за шестьдесят, а тогда было немногим за сорок. Я отвез Афанасия в ресторан Дома кино, где они договорились встретиться. Она поссорилась с главным режиссером театра, и тот предложил ей подать заявление об уходе. Она разошлась со своим очередным мужем, генералом, уже несколько лет не снималась в кино и оказалась незащищенной.

Я заглянул в ресторан через час, как просил Афанасий.

— Мы все обговорили, — сказал он и представил меня.

Актриса улыбнулась и отошла кому-то позвонить, я понял, что не произвел на нее никакого впечатления. Перехватив мой взгляд, Афанасий спросил:

— Она тебе нравится?

— Я в нее влюблен с пятого класса.

— Сколько лет мальчикам в пятом классе?

— Двенадцать-тринадцать.

— Они уже хотят спать с женщинами?

— Конечно.

— Не спи с ней, — предупредил меня Афанасий. — Я переспал с ней — она так в меня вцепилась, что я смог оторваться от нее только через пять лет.

Все-таки я осуществил свою мечту. После смерти Афанасия я ей помогал. Отвозил на дачу, иногда заезжал после спектакля, чтобы отвезти домой, даже специально написал для нее небольшую роль в своем будущем фильме и послал ей сценарий. Она позвонила мне и сказала:

— Приезжай, обсудим мою роль.

Я приехал.

— Ты мне помогаешь в память об Афанасии или еще чего?

— И еще чего, — ответил я.

— Афанасий говорил, что ты влюблен в меня с пятого класса.

— Да.

— Он был с тобою откровенен?

— Я думаю, что он ни с кем не был откровенен.

— Но он говорил, почему ушел от меня?

— Нет.

— Я не хотела детей. А он всегда мечтал о сыне.

Наверное, этой доли откровенности было вполне достаточно, но женщины, даже самые умные, не всегда чувствуют, когда надо замолчать.

— И он был недоволен, как я веду себя в постели.

— Остановись, — сказал я ей.

— Но почему? — возразила она. — Я к тебе хорошо отношусь и буду с тобой откровенной.

Я уже тогда понимал, что женщине совсем необязательно быть откровенной. Теперь я могу дать всем женщинам совет: не будьте откровенны, — в какой бы страсти ни пребывал мужчина, он запоминает каждое слово, произнесенное женщиной. Как-то одна моя знакомая сказала:

— Я сегодня как холодильник.

И мне сразу стало казаться, что у нее ледяные ягодицы. И каждый раз, встречая ее, я вспоминал о холодных ягодицах.

— Не надо откровенностей, — повторил я.