Свои

Я назвал фамилию режиссера, консьержка, женщина лет шестидесяти, почему-то в теплой вязаной кофте, кивнула мне, и я вошел в лифт.

Режиссер оказался сорокалетним и не очень трезвым.

— Проходи, — сказал он. — Мои на даче. Выпить хочешь?

— Спасибо. Жарко.

— А чай будешь?

— Буду.

— Ты ужинал? Хочешь, я сварю пельменей?

— Спасибо. Не надо беспокоиться.

— Это ты зря. Когда хочешь есть и тебе предлагают, никогда не отказывайся. Меня лесник о чем-то просил. О чем?

— Я во ВГИК поступаю.

— На какой факультет?

— На актерский.

Режиссер задумался.

— А кто в этом году набирает?

— Я не знаю.

Режиссер внимательно на меня посмотрел:

— А что ты знаешь?

— Мало что. Но я надеюсь, что вы мне расскажете.

— Расскажу. Школу в стране заканчивают двести тысяч. И всегда находятся две тысячи, которые хотят быть актерами. А надо отобрать двадцать. Значит, на одно место примерно сто человек. Как выбрать из ста одного? Этого одного из ста надо выделить и запомнить. А запомнят, если понравишься. Но у педагога, к которому ты поступаешь на учебу, есть свои пристрастия. Одно он любит, другое не любит. Как я и ты. В творчестве нет таких четких критериев, как в физике, спорте или балете. Поступая в физико-технический, ты сдаешь экзамены на пятерки, и тебя принимают, потому что ты решил предложенные тебе задачи. Правда, решить их трудно, составлены они нестандартно. Их невозможно выучить, их надо именно решить. А решив, ты выдерживаешь экзамен, и тебя принимают на учебу. В киноинституте тоже есть экзамены по литературе, истории, иностранному языку, но прежде чем тебя к ним допустят, надо пройти творческий конкурс.

— Я знаю. Надо прочитать стихи или отрывок из пьесы. Можно и спеть, и станцевать.

— Ты читаешь из Шекспира, монолог Отелло, а твой педагог сам играл Отелло, и играл совсем не так, как ты. Ты ему не нравишься, он ставит тебе четверку, а проходят только с пятерками. Запомни. В ученики берут только своих сторонников, а не противников.

— Значит, если ты не согласен, лучше притворяться, а правду не говорить?

— Идиот. Надо идти учиться к тому, у кого ты хотел бы учиться, чьи прошлые роли тебе нравятся, кому ты хотел бы подражать. А ты не знаешь, у кого собираешься учиться.

— Фамилию я знаю. И в фильме его видел, где он царя играет. Он в Малом театре служит.

— Понял. Он тебя не возьмет.

— Почему?

— Он берет больших, как он, чтобы потом, как и он, играли богатырей, секретарей обкомов или маршалов. А ты роста среднего. Лицом похожий и на крестьянина, и на рабочего, и на интеллигента в первом поколении. Не возьмет он тебя. Да и на собеседовании ты завалишься.

— Почему?

— Давай попробуем. Я задам тебе вопросы, какие мне задавали при поступлении. Что кроме Мавзолея построил архитектор и как его фамилия? Кто такой Гриффит и какие фильмы он поставил? Кто такой Петипа и что он поставил? Кто написал сценарий к фильму «Броненосец „Потемкин“»? Кого из актеров Малого театра вы знаете? Еще он обязательно спросит о режиссерах, у которых снимался. Например, перечислите фильмы, которые снял режиссер Луков. Давай отвечай.

— Я не смогу ответить ни на один вопрос.

— Это нормально. Ну, завалишься. Некоторые поступают с третьей и даже четвертой попытки. Я поступил со второй.

— Второй у меня может не быть, весной могут призвать в армию.

Я возвращался поздно вечером, после десяти. Очень много было молодых женщин. И в Красногородске, конечно, был выбор, мне нравились две-три девчонки из школы, а когда ходил на танцы в клуб, запомнились несколько более старших, но привлекательных девушек, — закончив школу, они работали на маслозаводе, в магазинах, на почте и даже в райкоме комсомола и райисполкоме.

Метро было заполнено сотнями красивых, модно одетых в легкие платья и короткие юбки. К ним подходили молодые люди, заговаривали, они отвечали и смеялись. Я тогда впервые подумал, как же выбрать среди если не миллионов, то сотен тысяч молодых и привлекательных женщин одну-единственную, которая станет твоей женой и родит тебе детей? Значит, не существует никакой закономерности: если в деревне выбираешь из пяти одну, в райцентре — из двадцати пяти одну, в областном городе — из тысячи одну, а в Москве — из ста тысяч одну.

На следующий день я увидел своего учителя, или мастера, как называли в институте педагогов. Огромный, около двух метров роста и не менее ста двадцати килограммов веса, он не выглядел толстым из-за идеально сидящего на нем костюме. И даже на брюках, на которых у всех между ног образуются складки, у него этих складок не было. Он шел по коридору и смотрел поверх голов, его не привлекали даже юные и очень красивые, как мне показалось, абитуриентки. Я не понял, а скорее почувствовал, что никогда у него не буду учиться. Еще не начав бороться, я уже проигрывал. Такое со мною было всего несколько раз на ринге. Я подлезал под канаты, обменивался несколькими ударами с противником и понимал, что у него не выиграю. Его животная энергия превосходила мою энергию.