Свой выбор (СИ)

Так миссис Фоссет своими глазами видела, как Артур уволакивал стул с лужайки одного маггла, а в другой раз — вынесенное в честь хорошей погоды на улицу радио. Этим же летом из дома Фоссетов при загадочных обстоятельствах пропала стеклянная баночка с чаем, а через день Джиневра Уизли, заглянув в гости к Фоссетам, без всякого смущения рассказывала о том, какой вкусный чай она пила во время визита директора Дамблдора. Джинни же и поведала миссис Фоссет о том, что визит не первый, а потом, смущаясь от удовольствия, заговорила о Гарри Поттере, которого директор снова упомянул в беседе с ее родителями.

После всего этого у Снейпа не осталось сомнений, что Альбус рассчитывал как-то использовать Уизли, и связано это было с младшим Поттером. И разобиженный на все Рональд служил явным тому доказательством. Детьми директор всегда манипулировал умело, а уж с таким глуповатым и ленивым созданием, как младший рыжий, не нужно было прибегать к сложным ухищрениям.

«Что он ему пообещал? — отправляя в рот кусочек бифштекса, подумал зельевар. — Какую лапшу навесил? Про Поттера, поступающего на Гриффиндор? Поттера, который будет дружить с Уизли? Вероятно».

Снейп покосился на директора. Тот чуть хмурился, глядя на то, как Минерва негромко распекает Рональда Уизли. Зельевар беззвучно хмыкнул.

У Дамблдора явно были какие-то планы на Гарри Поттера, вот только тот их порушил с самого первого дня в школе.

«Да и мои планы тоже», — признал Северус, вспоминая свою вторую и куда более сложную «проблему» этого года.

Ненавидеть мальчика не получалось. Снейп пытался найти в нем хоть что-то от Джеймса, что-то, что могло бы вызвать гнев, подпитать искреннее пренебрежение, но пока ничего не выходило. Ребенок ни внешне, ни по поведению не напоминал своего отца. У Гарри Поттера все еще были такие же темные волосы, как у Джеймса, даже темнее. Но волосы эти не походили на воронье гнездо, а мягко обрамляли личико, делая мальчика похожим на какое-то сказочное создание. Северус очень любил в детстве книги про фейри и ужасно завидовал красивым детям. Сам он даже совсем маленьким был слишком угловатым и носатым, чтобы напоминать прекрасного жителя холмов из сказки.

Из-за худобы и небольшого роста Поттер казался гораздо младше, что тоже не добавляло Северусу уверенности в ранее принятом решении, а зеленые глаза…

У мальчика были огромные и такие же яркие глаза как у Лили. Он так же, как она улыбался, морщил нос, склонял голову к плечу, когда кого-то слушал… И так же, как Лили, терял связь с реальностью, если погружался в какой-то увлекательный процесс. И так же начинал частить в разговоре, если хотел что-то объяснить, но ужасно волновался, хотя в остальное время предпочитал помалкивать. И в моменты волнения или увлеченности зеленые глаза мальчишки сияли каким-то невероятным внутренним светом, от чего у Северуса перехватывало дыхание — у Лили что-то подобное зельевар видел в последний раз до поступления в Хогвартс, когда он был ее единственным другом-волшебником, а магия казалась удивительной и прекрасной сказкой. Но потом азарт, восторг и увлечение сменились другими чувствами, глаза вспыхивали все реже, пока окончательно не потухли где-то на четвертом курсе, когда вместе с подростковыми изменениями к Лили Эванс пришло и разочарование в мире. Как в обычном, так и в волшебном.

На уроках Гарри Поттер сосредоточенно вел конспекты, заполняя их почерком, при взгляде на который мастер зелий невольно вздрагивал от воспоминаний, а на практической части этот ребенок так сосредотачивался на зелье, что вокруг вполне спокойно могли взрываться котлы. Это тоже было у мальчика от матери.

Но было в нем и то, чего Северус никогда не видел ни у Лили, ни у старшего Поттера. И это все больше убеждало зельевара в том, что у него не выйдет взрастить в себе ненависть к ребенку, который не помнит своих родителей и никак не может быть ответственным за их поведение.

Хотя как бы было проще, если бы Гарри Поттер оказался копией своего нахального отца-выскочки!

У мальчика была привычка делать пометки в учебниках. Похожая привычка была у самого Снейпа, и за нее часто ругала Лили, считавшая, что книги, даже собственные, портить нельзя. У ребенка был аналитический склад ума, из-за чего он отдавал предпочтение не заучиванию материала, как Гермиона Грейнджер, а его систематизации и анализу. А еще младший Поттер явно проявлял какое-то интуитивное понимание зельеварения. Не зная основ на должном уровне, мальчишка уверенно варил зелья на «Превосходно», хотя уже второй раз Северус видел, что вороненок не до конца придерживается заданной рецептуры. Это опять же напоминало мужчине вовсе не Джеймса, который, несмотря на знаменитого отца-зельевара, неизменно превращал любое зелье в невнятную бурду, и не Лили, которая никогда не рисковала, не экспериментировала, строго следовала рецепту, а самого Северуса, для которого предписания были лишь базой для работы.

* * *