Свой среди своих

— А я и не боюсь. — Егор залил кипяток в термос. — Убить не убьют, а шрамы украшают мужчину.

— Особенно когда они не твои. — Майор опять посмотрел на портрет Эйнштейна. — Слышал, что неделю назад Маэстро учудил? — Малахов назвал позывной снайпера из ГРАДа.

— Нет пока…

— Отметелил ментовский наряд.

— Зачем? — осведомился Мальков, встряхивая термос, дабы кофе равномерно растворился.

— Надоели.

— Что, просто так подошел к патрульным, и ну метелить? — поднял брови старший лейтенант.

— Нет, не просто так, конечно. — Майор со вздохом завязал тесемки на очередной папке с документами и принялся за следующую. — После того, как они к нему в очередной раз пристали с проверкой документов. Ты ж видел Маэстро, знаешь…

Егор кивнул.

Майор Михалев всем своим видом более напоминал хорошо откормленного и наглого боевика-кавказца, прибывшего в Питер для осуществления серии террористических актов, чем сотрудника ФСБ России. То, что помогало снайперу сойти за «своего» в Чечне, в северной столице оборачивалось против Маэстро. Короткая густая борода, в чем-то восточный профиль, накачанные мышцы, характерные мозоли на ладонях и указательных пальцах обеих рук, выдававшие склонность Антона Михалева к стрельбе из разных видов оружия, нахальный оценивающий взгляд с прищуром и привычно темная для всех снайперов одежда вызывали у патрульных милиционеров жгучее желание остановить, потребовать документы, обыскать и при первых признаках неподчинения или, тем паче, сопротивления накидать проверяемому «демократизатором»[21] по почкам.

— Так вот, — Малахов открыл папку с аббревиатурой «ДСП»[22] в правом верхнем углу. — Идет себе Маэстро по улице, никого не трогает. Тут менты… Три орла, младшие сержанты. Рожи прыщавые, форма новенькая, в глазах — рвение. Видать, месяц, как из деревни. Первое или второе самостоятельное патрулирование. Естественно, прямиком направляются к Тоше. «Ваши документики, гражданин, сумочку откройте, а что это у нас в карманах?…» — скороговоркой пробубнил майор, передразнивая милицейскую манеру общения. — И всё такое. Шакалы, одним словом… А Маэстро две минуты назад уже останавливали. Вот он и не сдержался. «Зачем, — говорит, — вам мои документики, хамье? Вы ж всё равно неграмотные!»

— Прямо дон Румата какой-то, — засмеялся Егор.

— Угу. Помесь Руматы с голодным носорогом. Ну, менты в крик, за автоматы хвататься начали… Слово за слово, фуражками по столу. В смысле — мусорками об асфальт. Короче, по собственному выражению товарища Маэстро, он их по периметру размазал. Кулаки ж, что моя голова! Бац, бац — и визави уже отдыхает. Причем Тоша ж бьет по-простому, без экивоков, как кувалдой…

— Подкрепление приехало?

— А как же! Но поздно. Маэстро уже свинтил.

— И что?

— В общем, ничего. Ярошевич ему пистон, понятное дело, вставил. — Командир «Града» временами бывал крут, но своих ребят в обиду не давал. — За то, что опять ментов поколотил. Третий раз за год. Правда, два прошлых раза были в Чечне… Заставил даже объяснительную писать.

— Будучи наслышан о характере уважаемого Маэстро, — Мальков надел куртку, — я представляю себе, что тот написал.

— Да, рапорт из разряда «Я упала с самосвала, тормозила головой…». Четыре листа мелким почерком, с обеих сторон, с эпиграфом! Из Хэмингуэя! «Старик и море»! — Малахов восхищенно причмокнул. — Ярошевич чуть не рехнулся, когда читал. Всё пытался понять, на что Топи эпиграфом намекает… И по рапорту выходит, что на Маэстро напали переодетые в милицейскую форму грабители.

— Может, так и оно было?

— Нет, проверено. Сержанты в ведомственном госпитале, «подозреваемый» в розыске. Он у них автоматы отобрал.

— А зачем ему? У них же в «курятнике»[23] стволов хоть завались… Даже «томпсоны»[24] есть. Сам видел.

— Вот у него и спроси, если на «Набате» увидишь, — хохотнул Малахов. — Шутка. Автоматы, конечно, вернули. Типа, преступник их выбросил, а наши доблестные опера обнаружили. Такие дела…

— М-да. — Егор сунул термос в сумку. — Веселая у нас жизнь. Хорошо, что хоть я на боевика не похож… А Маэстро надо бороду сбрить, чтоб меньше останавливали.

— Ему это уже посоветовали. Физиономию он готов отскоблить, но кричит: «А умище, умище-то куда девать?!»

— Надо его в принудительном порядке записать в кружок вязанья при районном доме культуры. Или макраме. Приказом по Управлению, — предложил Мальков. — Дабы нервы успокоил…

Глава 2 Стучитесь! И вас откопают…

Приземистое серое здание на улице Пешавар в Исламабаде, где располагается Разведывательное Бюро МВД Пакистана, построено в лучших традициях архитектуры тоталитарного государства. Метровой толщины стены, унылый фасад, прямоугольные окна с вечно задернутыми занавесками, тяжелые двери высотой в два человеческих роста, широкие выщербленные ступени лестницы парадного входа и мрачные арки боковых подъездов. Картину оживляют только вымазанные синей краской железные ворота, перегораживающие въезд во внутренний двор, да парочка деревьев, сиротливо приткнувшихся по бокам парадной лестницы.