Оставил велосипед, протолкался через толпу на тротуаре, подошел ближе. Рядом было кафе, часть столиков прямо на тротуаре, типично итальянское безобразие, ни пройти ни проехать. Ни замка, ни переговорного устройства – просто указатель, второй этаж. Дверь открыта – на месте?
На втором этаже – дверь уже посолиднее, бронированная, с глазком и переговорником. Мельком оглядевшись, я заметил и камеру, причем хорошую, камеру скрытого наблюдения. Видимо, все-таки человек профессионально подходит к делу и деньжата у него водятся.
Я нажал кнопку переговорника.
– Si, signor, – отозвалось устройство.
– Speak English? – спросил я. Если человек на своей вывеске пишет международно признанное Р.I. – наверняка говорит.
– Говорю, синьор. Что вам угодно? – отозвались уже по-английски.
Я разозлился. В Североамериканских Соединенных Штатах никто не стал бы держать клиента перед бронированной дверью.
– Возможно, сделать вам заказ и заплатить деньги.
Дверь лязгнула – солидно так, мощная, хорошая система запирания сработала.
– Налево, сэр. И до конца.
Коридор резко, на девяносто градусов поворачивал налево, в длину он был футов двадцать. Просматривался, возможно, и простреливался. Поворот – и еще одна дверь. Тот, кто планировал помещение, знал, что делает.
– Не заперто, сэр, – голос из скрытого динамика.
Я толкнул дверь – она открывалась внутрь, а не наружу.
Навстречу мне из-за стола поднялся типичный полицейский. Полицейских всего мира можно узнать по глазам – настороженным, недоверчивым, запоминающим. Человек этот сначала посмотрел мне не в лицо, а ниже – если носишь оружие в подмышечной кобуре, оно выпирает, если ты, конечно, не заказал специальную кобуру. Я понимающе улыбнулся.
– Прощу прощения, синьор, – человек этот понял, что я просек его, – просто Италия не самая спокойная страна. Марио Джордано, к вашим услугам.
Мне его имя ничего не сказало.
– Герр Юлиус Бааде, – назвал я псевдоним прикрытия и тут же понял, что ошибся. Судя по глазам, этот человек меня откуда-то знал.
…
– Князь Александр Воронцов. Думаю, так будет лучше.
– Да, синьор, – подтвердил детектив, – так действительно будет лучше.
– Откуда вы меня знаете?
– Синьор, вас знают намного больше, чем вы думаете. Вы работали в Персии, а сейчас владеете охранным бизнесом и торгуете оружием. Вы – достаточно известная личность, чтобы представляться псевдонимом без грима.
– Не знал.
– Я работал в СИМ, господин Воронцов. Больше десяти лет, а до этого – в Финансовой Гвардии. Так что больших людей, подобных вам, я помню.
– Признаюсь честно – не радует.
– Я понимаю вас, синьор, меня тоже не радует излишняя популярность. Вот почему у меня нет даже секретаря, а на вывеске – нет моего имени. Чай? Кофе?
– Нет, спасибо. Меня уже напоили. В Геральдической палате.
– В Геральдической палате, синьор? Не подозревал, что у вас есть родственники в Италии. Я закурю с вашего позволения?
– Да ради бога.
Синьор Джордано закурил – «Кэмэл», дурные сигареты со скверным, очень крепким египетским табаком. В своей жизни я пробовал начать курить только один раз, мне сильно влетело – от деда. Добило то, что дед сказал: курящих в подводных частях флота не любят. Я мечтал служить именно там… романтика, линкор в дальномерной шкале перископа, гросс-адмирал Дениц… так что на этом мое знакомство с сигаретами можно было считать оконченным.
– У меня нет здесь родственников, синьор Джордано. Но есть информация, которую бы я хотел получить.
– Я весь внимание, синьор. Получение информации – мой хлеб.
– Только хочу предупредить, что дело крайне деликатное. Оно связано… с женщиной. Моей женщиной.
Мысленно я попросил прощения у всех – у Ксении, у Николая. Очень неприятно лгать, хотя Анахита и была со мной несколько месяцев. Могло даже так получиться, я это четко осознавал теперь, что она могла быть со мной и сейчас.
– Синьор, вы говорите это разведчику с более чем двадцатилетним стажем. Насколько мне известно, вы тоже имели отношение к делам разведки.
– Но не сейчас. Я – частное лицо, проявляющее совершенно частный интерес. Если вы знаете меня, то должны знать, что я живу сейчас в САСШ.
– О да, синьор.
– Так вот, меня интересует прошлое моей женщины. Точнее, не прошлое ее самой, а знатность рода, знатность ее происхождения. Вы понимаете, сударь, что дворянство, тем более потомственное, налагает определенные ограничения если не на связи, то на брачные узы уж точно.
– Да, синьор, понимаю.
– Так вот. Меня интересуют три дворянских рода Италии, поскольку моя женщина итальянка по происхождению. Это бароны Полети, бароны Салези и графы ди Марентини. Мне нужно… что-то вроде исследования.
– Какого рода исследование вас интересует, синьор?