Когда подписывается западный режиссерский контракт, то это огромный талмуд. Помню, когда я подписал свой первый американский контракт двадцать пять лет назад, там было страниц сто пятьдесят. Я ничего в этом не понимал — не понимал, зачем эти все страницы и что там сказано. Потом, спустя какое-то время, я понял, что все это очень серьезно, каждый пункт в этом гигантском контракте оказывается крайне важным, если в нем разбираться. Там описывается все: каждая пуговица, каждое движение, а что будет в том случае, а что в этом. Поскольку я впервые подписывал такой контракт, то просто так, на доверии, подмахнул его и автоматически лишился очень крупной суммы денег — именно потому, что ничего не понимал. И никто не обязан был мне разъяснять. На Западе так принято — если ты не спрашиваешь, то тебе никто ничего и не объясняет.
Вы вправе все оспаривать и изменять, пока контракт не подписан. После того как он подписан, уже ничего нельзя исправить. Но пока он не подписан, ваше дело — отстаивать свои интересы, потому что это все равно контракт, это не Уголовный кодекс, это гибкая вещь, в одном случае — так, а в другом — эдак. Здесь все зависит от того, как договоритесь.
Естественно, когда речь заходит о правах, то это серьезное дело. Например, Джордж Лукас стал не только одним из самых знаменитых, но и одним из самых богатых режиссеров на свете, потому что, в частности, когда он подписывал свой первый контракт на «Звездные войны» (а было ему тогда тридцать три года!), он вбил туда, в этот контракт, пункт, что он будет получать приличный процент от продажи любой атрибутики — по-английски это называется
Вопросы из зала
Окончательный монтаж отстаивать очень трудно. Раньше наши продюсеры вообще ничего в этом не понимали — сейчас они все уже умные, поэтому то, что называется по-английски
На Западе это даже не обсуждают — только режиссеры уровня Спилберга или Скорсезе могут отстоять свои права на f nal cut. А так — никакая студия, никакой серьезный продюсер никогда режиссеру этот f nal cut не отдаст, потому что право окончательного монтажа — по большому счету это право на любые переделки в картине, на изменение концепции и тому подобное. Поэтому продюсер, конечно же, всегда старается оставить это право за собой.
У нас если это удается, то только в тех случаях, когда продюсеры попадаются несмышленые, то есть неопытные, или другой вариант — продюсер так влюблен в режиссера, так ему доверяет, что согласен на все.
Правильно или неправильно — вопрос весьма относительный. С моей точки зрения — категорически неправильно, потому что, конечно же, у нас в этом случае отнимают исконное наше авторское право сделать картину так, как мы считаем нужным.
С другой стороны, у продюсера своя правда. Она состоит в том, что, если я, продюсер, трачу деньги, я хочу эти деньги вернуть. И мне на ваши идеи наплевать, мне важно, сколько денег заплатит зритель. Так что это, конечно, все очень красиво, что вы там пытаетесь сделать в фильме, но меня это совсем не волнует, я буду делать то, что считаю нужным, и то, что, с моей точки зрения, принесет прибыль.
Здесь сталкиваются две противоположные позиции, и выкарабкиваться из этого изначального конфликта совсем непросто. С моей точки зрения, первый и самый важный этап во взаимоотношениях с продюсером —
Да все права надо отстаивать. Прав очень много, и, если вы начнете в это влезать, вы увидите, какое количество прав существует — право на использование фрагментов из фильма, право на использование персонажей, право на использование вашего имени, право на то и на сё. Их десятки, этих разных прав! Естественно, продюсер пытается забрать все, а вас оставить абсолютно ни с чем. Он говорит: «А я вам деньги плачу, этого достаточно. Получили деньги — и гуляйте!» Что тут можно сделать?