Свой ключ от чужой двери

– Ударение в каком слове не туда?

– В принципе. Удовиченко – тот попроще будет. Свой в доску. Пожрать, упиться, потрахаться – на морде большими буквами. Фонд на нем держится, как я понимаю. Милорд идеи рожают, иностранных гостей встречают, речи пишут, а Удовиченко болота осушает, елки сажает… Такой вот тандем, хотя, если подумать, на хрен кому эта мелиорация нужна? В болото сколько ни вбухай, все без толку.

– Значит, нужна. А ты не думал, почему жених не пострадал? Оба пили, невеста умерла, а он даже не почувствовал.

– Думал… Может, не вино?

– Может. Ищи, работай. Поговори с родными, знакомыми. Восстанови по минутам венчание и банкет. Кто где стоял, кто был рядом, кто входил-выходил… Так не знаешь, почему?

– Проверяете на вшивость? Потому что жених мог не пить вообще, вот почему. Сделал вид, что пьет, а сам не пил.

– Молодец. Вот и докажи. Поговори со священником, узнай, кто пил, а кто не пил. А сам священник что собой представляет?

– Отец Константин. Молодой, у нас всего четыре месяца, сразу после семинарии. Нормальный мужик, понимающий.

– Потряси еще раз гостей. Не может быть, чтобы никто ничего не видел. Не в темном переулке дело было, а на виду у десятков людей. И свадебные фотографии принеси.

– Сегодня в четыре обещали сделать.

– Свободен. Действуй. В семь ноль-ноль жду с фотографиями.

– И вам хорошего дня, Леонид Максимович! – ядовито сказал Коля и отбыл. Хотел хлопнуть дверью, но постеснялся. Через минуту просунул голову в палату и спросил: – А вас когда освобождают?

– Лечащий врач говорит – две недели минимум.

– Понятно.

* * *

Только в восемь вечера Коля Астахов сумел освободиться. Домой идти не хотелось, а хотелось, наоборот, расслабиться в хорошей компании, для чего Коля отправился в бар «Тутси», где его уже поджидали друзья – Федор Алексеев и Савелий Зотов, полные нетерпения узнать об убийстве из первых уст. Федор Алексеев, сам в прошлом капитан полиции, теперь преподает философию в местном педагогическом университете и по старой памяти интересуется оперативными сводками. Савелий Зотов – главный редактор издательства «Арт нуво», человек, воспитанный на книжках и оторванный от реальной жизни, на что ему часто пеняет Коля Астахов, в том смысле, чтобы не лез со своими дурацкими замечаниями, когда разговаривают серьезные люди. Савелий – человек добродушный и не обижается, а Коля иногда все же признает, что… ну да, прав был оторванный Савелий, аж не верится…

– Не томи! – выразил общие чувства Федор, когда Коля не спеша осушил первую рюмку коньяка и зажевал маслинкой. – Рассказывай!

– Устал как собака, – сообщил Коля. – Давайте еще по одной против стресса, а то нервы ни к черту! Ненавижу такие дела!

– Что-нибудь есть? – сделал второй заход Федор.

– Ни хрена нету! При вскрытии обнаружен растительный препарат, алкалоид, который и ядом назвать нельзя, а жертва скончалась в результате аллергической реакции. Первый раз слышу, чтобы от аллергии… у Ирки вон всю весну аллергия, прочихаться не может, и ничего, жива-здорова.

Ирочка была гражданской супругой Коли Астахова, легкомысленной и хорошенькой моделькой, которую он безуспешно воспитывал в свободное от оперативной работы время.

– Разная бывает аллергия, – заметил Федор. – Печально. Нелепая история. Лия Дубенецкая потрясающе красивая женщина… была. Когда убивают красивую женщину, невольно оглядываешься в поисках соперницы.

– Скорее уж бывший муж, Дубенецкий, очкарик недоделанный. Представляете, у него в бурсе… пардон, в вузе, была кликуха Милорд.

– Я его знаю, – встрял Савелий. – И Лию знаю… знал. Они у нас просили денег на экологию.

– Дали? – спросил Коля.

– Нет, кажется. У нас, сами знаете, сейчас не самая… эта… ситуация. – Савелий смутился.

– Пожмотничали, значит. А вообще непонятно, чем этот фонд занимается. Болота осушает за химкомбинатом… это же какие деньжищи надо вбухать!

– Я тоже знаю Дубенецкого, – сказал Федор. – Довелось побывать в музее на юбилейной тусовке. Его партнер… мордатый такой, жених, как я понимаю, был все время на виду – журналисты, фотографы, спичи, тосты, и прекрасная Лия рядом, а супруг Дубенецкий – в последних рядах, как бедный родственник. Ходил, рассматривал экспонаты. Вдвоем с директором.

– Самое для него то, – пробурчал Коля. – Рогов не заметил? У него жену уводят, а он экспонаты изучает, классик. Фотографии посмотреть хотите? – Он полез в папку и вытащил конверт с фотографиями.

– Вот это жених, это – невеста, – Коля тыкал пальцем в персонажей на фотографиях, разложенных на столе. Федор и Савелий внимательно их рассматривали и задавали наводящие вопросы.

– Это кто? В стороне?

– Сестра невесты Нонна Нурбекова. Страшная, тощая, просто не верится, что сестра. Мать рыдала, а этой хоть бы хны. Слезинки не уронила, как каменная. Между прочим, ветеринар, разбирается в травах.

– Ты с ней говорил?