Свой ключ от чужой двери

– Любых. Химических, растительных. О ядах, которые я применяю в своей практике. Яды ведь на улице не валяются, их надо где-то взять. Недавно двое приходили, старлей Астахов и новый персонаж… капитан Алексеев, классическая пара – чистый и нечистый…

– И ко мне приходили! Мне он понравился, просто красавчик!

– Да уж, все они красавчики, все они гусары! Этот волчонок Николай… я просто чувствую, как он меня ненавидит. Выспрашивали, в каких отношениях я была со Стасом. И потом эта женщина… Тут я вообще ничего не понимаю!

– Какая женщина?

– Пришла к нам домой, выдала себя за нашу местную знаменитость, журналистку Ариадну Княгницкую, выспрашивала мать и Сидорова. Сказала, что хочет написать о Лии. А я с Княгницкой знакома, вот она и прокололась. Я дала ей понять, что она не та, за кого себя выдает. Ты знаешь, она даже не смутилась! Смотрит с кривой улыбочкой, даже глаз не отвела. Что-то странное… какая-то возня вокруг…

– Ты думаешь, она из полиции?

– Не знаю, не похоже. Но с другой стороны, откуда еще?

– Нонночка… – вдруг всхлипнула Лара. – Я перед тобой очень виновата, все из-за моего дурацкого языка… Сама не знаю, как это получилось. Я ничего не собиралась им говорить. Испугалась, он на меня так смотрел… как на убийцу! Этот волчонок, как ты сказала, Николай! Я видела тебя со Стасом в аэропорту…

– Вот и мотив, – вздохнула Нонна. – Старое как мир действо – устранение соперницы. Не реви, они бы и так узнали, не в вакууме живем. Нас многие видели, да мы и не прятались. – Она задумывается ненадолго, потом продолжает: – Мы с ним почти два года встречались, одна физиология, никакой любви, но когда я узнала, что он женится на Лии… Она мне сама сказала, причем с таким торжеством… Моя сестрица была все-таки дрянью! Я иногда думаю, что она назло мне затеяла эту бодягу со свадьбой. Поверишь, мне тогда и жить не хотелось. Не понимаю… Я ведь не любила его… – Она снова задумывается. – Я прекрасно видела, что человек он… паршивый, хам, жлоб, низменный тип, но было в нем что-то… даже не знаю, как это назвать… Последовательность какая-то, которая делала его личностью. Он не притворялся, что он хороший. Ему было абсолютно наплевать, что о нем подумают. Сильное толстокожее животное, способное на все. Он не боялся падать и падал, как кошка, на четыре лапы. Были деньги – жрал ложкой черную икру, а не было – обошелся бы хлебом и пустой кашей. И никаких трагедий. Когда Лия сообщила мне радостную новость, я сразу же позвонила ему. Он привез меня в аэропорт, чтобы спокойно поговорить. И знаешь, что он мне сказал? Что на наших отношениях это никак не отразится, что так надо. Так надо! И добавил: «Ты же за меня замуж все равно бы не пошла!» А я и не знаю, пошла бы или нет. До сих пор не знаю…

– Так и сказал?

– Так и сказал.

– Он что, не любил ее? – удивилась Лара.

– Не знаю, я не стала уточнять. Мне было так больно… так больно… сама не ожидала.

– И что?

– Ничего. Залепила ему по физиономии и ушла. В город вернулась автобусом. А сейчас уже думаю, что не нужно было так рвать… по живому. Мне с ним хорошо было… в постели. Биологическая совместимость – такая редкость. Замуж – не знаю, а ребеночка могла бы родить. А теперь ни Лии, ни Стаса, ни ребенка, – голос ее дрогнул.

– А Стаса за что? – вырвалось вдруг у Лары.

Нонна долгую минуту в упор рассматривала Лару, потом спросила:

– Лию, значит, было за что?

Лара испуганно уставилась на Нонну. Из ее широко раскрытых глаз вдруг градом хлынули слезы. Она всхлипывала и бормотала, хватая Нонну за руку:

– Я не хотела, Нонночка, я не хотела, я не думала, честное слово… Лучше бы я не соглашалась, я ведь не хотела сначала… я не знаю, как это получилось… она ведь издевалась надо мной! Она просто издевалась… Я ее ненавидела, если бы ты знала, как я ее ненавидела! – Она начинает громко рыдать.

Нонна молчит. Лара, нарыдавшись, вытирает слезы.

– Она ведь на любую подлость была способна… – продолжает она. – Я отказалась, говорю: не смогу свидетельницей, а она мне – а как там твоя директриса поживает? Надо будет позвонить ей как-нибудь. И все это таким тоном… А директриса наша страшная стерва. Понимаешь, угроза открытым текстом. И помочь с Кирюшей обещала, а сама издевалась… Я согласилась, побоялась потерять работу… Нонночка, я боялась ее! А она поняла, что зарвалась, потащила меня покупать косметику… То кнутом огреет, то пряник сунет! Принесла я всю эту дрянь домой, не посмела отказаться, вывалила на стол, думаю: ни за что не притронусь, отдам кому-нибудь… Соседской девчонке. Потом взяла помаду, дикий цикламен называется, а пахнет розой, и вдруг подумала… вспомнила… как будто что-то толкнуло меня… мамины лекарства – антидепрессанты, у нее высокое давление было, клофелин, раунатин… все руки не доходят выбросить… мамы уже семь лет как нет, а они до сих пор в аптечке лежат. Достала таблетки клофелина и…

Лара сморкается, всхлипывает и говорит, говорит… Спешит выговориться. Рассказать о том, что мучило ее все это время.