Свой ключ от чужой двери

Глаза мои привыкли к полумраку, и я стал рассматривать зал и соседей. Стены ресторана были украшены чучелами бычьих и оленьих голов на резных щитах темного дерева. Печальные их глаза смотрели поверх людей. На толстых ветках, воткнутых в стены, сидели совы, тетерева и белоголовые орлы, потускневшие от пыли, что было заметно даже в полумраке. Над баром словно парил массивный череп какого-то парнокопытного – бизона, судя по размерам, – с плоским лбом, глубокими провалами глазниц и торчащими в разные стороны, как на шлеме викинга, рогами. С аккуратной черной дырочкой в центре выпуклого желтоватого лба. То ли настоящей, то ли проделанной для колорита. В углу, справа от сцены, в стеклянном шкафу сидел индеец с перьями на голове и длинной черной косой, перекинутой на грудь. С трубкой в руке. Из трубки поднималась тонкая струйка дыма. Живой? Или тоже чучело? Я посматривал в его сторону, надеясь уловить малейшее движение за стеклом, но индеец был неподвижен и ни разу не поднес ко рту дымящуюся трубку. «Манекен, – решил я. – Кукла». Он почему-то беспокоил меня, и я взглядывал в его сторону снова и снова, пытаясь рассмотреть лоснящееся бронзовое широкоскулое лицо. Дым из трубки поднимался кверху, и над головой индейца висело легкое сизое облачко. Он сидел один в своем мире, отделенный от живых стеклянной стеной, равнодушный, бесстрастный, глядя в пространство блестящими бусинами глаз. Под его ногами в мокасинах стелилась жухлая серая пластмассовая трава. «Интересное местечко», – думал я.

Народ вокруг был разношерстный, одетый пестро, как из театральной костюмерной, гомонливый. Женщины в открытых платьях с блестками, сильно накрашенные, увешанные сверкающей бижутерией. Длинноволосые мужчины в рубашках с рюшами, атласных пиджаках, с цепочками и браслетами. Глаза мои скользнули по соседнему столику и наткнулись на взгляд женщины, в упор меня рассматривавшей. Это была крупная яркая блондинка в открытом белом вечернем платье с длинной сигаретой в руке. Она улыбнулась мне и выпустила в мою сторону сизую струю дыма.

– Вы ему понравились! – сказала Ведьма, гадко ухмыляясь.

– Кому? – не понял я, переводя взгляд на нее.

– Этому… этой блондинке!

– Этому?

Я присмотрелся. Широкие плечи, бицепсы, слишком мощные для женщины, мускулистая шея, грубоватое, густо раскрашенное лицо, довольно красивое. Брови домиком. Неужели мужчина? Блондинка, заметив мой интерес, сложила губы, как для поцелуя, подмигнула и выразительно дернула подбородком в сторону выхода. Я отвернулся.

– Мне здесь нравится! – прокричала Ведьма. Глаза ее блестели, она поминутно облизывала губы. Было жарко. Публика состояла в основном из завсегдатаев. Казалось, все здесь знают друг друга. Мужчины и женщины (я судил только по одежде), преувеличенно радостно визжа, бросались навстречу вновь прибывшим, обнимались, звонко чмокали в обе щеки, после чего те начинали шумно рассаживаться. Я с подозрением исподтишка рассматривал женщин, стараясь не смотреть в сторону блондинки. Другие женщины вокруг меня были, кажется, настоящими. Или нет? Я уже ни в чем не был уверен. Я не пуританин, уверяю вас! Я человек самых широких взглядов и ничего не имею против представителей сексуальных меньшинств, но… Не успев додумать мысль, я неосторожно встретился взглядом с блондинкой, и она снова подмигнула мне. Я почувствовал, как запылали щеки. Вот привязалась! Хорошо, хоть знакомых нет.

– Нонна сказала, у них ребра классные, – сказала Ведьма, возвращая меня в реальность.

– Что? – не понял я. – У кого ребра?

– У вас, Вячеслав Михайлович, одни женщины на уме, – съязвила она. – Свиные! Свиные ребра. Нонна говорит, нужно заказывать ребра. Вы свиное мясо употребляете?

Последнюю ее фразу я пропустил мимо ушей, раскрыл пестро раскрашенную книжку меню и стал искать ребра. Вдруг почувствовал легкий толчок, и в спину мне уперлось что-то мягкое. Я оглянулся. Пышная брюнетка, чем-то неуловимо похожая на Лию, протискивалась мимо меня к соседнему столику с блондинкой. «Извините, ради бога!» – манерно пропела она, нагнулась и пощекотала жестким локоном мое ухо. Я почувствовал, как глубоко в ушной раковине срезонировал ее высокий ненатуральный голос, отчего там сразу засвербело. Она оперлась ладонью о мое плечо. Я подался вперед, бормоча: «Ничего, пожалуйста». Ухо мое прижалось к ее руке, и она тут же ущипнула меня за щеку, царапнув длинными ногтями. «Да что же это такое! – подумал я в отчаянии. – Проходу нет от этих баб!» – и отдернул голову, как лошадь, укушенная слепнем. Брюнетка, проелозив животом по моим лопаткам, наконец добралась до подружки, и та, радостно завизжав, поднялась ей навстречу. Наблюдая взрыв восторга, объятия и поцелуи, я усомнился в том, что блондинка – мужчина. Хотя, с другой стороны… Они стояли, обнявшись, визжа от радости, рослые, большие, с широкими плечами и шеями борцов. «Черт их знает!» – решил я, так и не придя ни к какому выводу.